Когда в том же году Вазари находился в Венеции, работая в течение тринадцати месяцев, как я уже говорил, над потолком для мессера Джованни Корнаро и некоторыми другими вещами для общины делла Кальца, то Сансовино, который руководил постройкой церкви Санто Спирито, поручил ему эскизы к трем большим картинам, предназначенным для потолка, с тем чтобы он их закончил в масле; однако, так как Вазари скоро уехал, все три вещи были заказаны Тициану, который их блестяще исполнил, поскольку ему удалось с большим искусством достигнуть сокращения фигур снизу вверх. На одной из них – Авраам, приносящий в жертву Исаака, на другой – Давид, отрубающий голову Голиафу, на третьей – Авель, убиваемый Каином, своим братом. К тому же времени относится портрет, написанный Тицианом с самого себя на память своим детям. Когда настал 1546 год, Тициан, вызванный кардиналом Фарнезе, направился в Рим; там он встретился с Вазари, который по возвращении из Неаполя расписывал по поручению кардинала залу в Канцелярии. Кардинал представил Тициана упомянутому Вазари, который водил его с удовольствием по всем достопримечательностям Рима. После того как Тициан отдохнул таким образом несколько дней, ему были отведены комнаты в Бельведере с тем, чтобы он принялся за новый портрет папы Павла III во весь рост рядом с кардиналом Фарнезе и герцогом Оттавиано; он прекрасно выполнил заказ, к великому удовлетворению этих вельмож. По их же просьбе он написал в качестве подарка для папы полуфигуру Христа в образе «Се человек». Вещь эта, потому ли, что она проиграла от соседства произведений Микеланджело, Рафаэля, Полидоро и других, или по какой-либо иной причине, но она художникам, несмотря на все ее достоинства, не показалась настолько совершенной, как многие другие его произведения, и в особенности его портреты. Однажды, посетив Тициана в Бельведере, Микеланджело и Вазари увидали у него картину, над которой он работал: обнаженную женщину в образе Данаи, принимающей в свое лоно Зевса в виде золотого дождя, и (как это принято в присутствии художника) очень ее расхвалили. Когда же они от него ушли, то, беседуя об его искусстве, Буонарроти его очень хвалил, говоря, что ему нравится весьма его манера и колорит, однако жалел, что в Венеции с самого же начала не учат хорошо рисовать и что тамошние художники не имеют хороших приемов работы. Ибо, говорил он, если бы искусство и рисунок так же помогали этому человеку, как ему помогает природа, в особенности в изображении натуры, то большего нельзя было бы себе представить, имея в виду его прекраснейшее дарование и его изящнейшую манеру. С этим действительно нельзя не согласиться, ибо тот, кто много не рисовал и не изучал избранные античные и современные образцы, не сможет успешно работать сам по себе и исправлять то, что он изображает с натуры, придавая этому то совершенство, которое даруется искусством помимо порядка вещей в природе, создающей некоторые части неправильно.

Когда наконец Тициан покинул Рим, получив множество подарков от этих вельмож, в особенности же церковную бенефицию с хорошим доходом для сына своего Помпонио, он отправился в обратный путь в Венецию, после того как другой его сын, Орацио, написал прекрасный портрет с мессера Баттисто Чечелиано, отличнейшего скрипача, и несколько других портретов для герцога Гвидобальдо Урбинского. Оказавшись во Флоренции и увидав достопримечательности этого города, он был поражен ими не менее, чем тем, что видел в Риме. Помимо этого, он посетил герцога Козимо, находящегося в Поджо а Кайано, предлагая ему написать с него портрет, однако Его Светлость большого желания не высказал, может быть, чтобы не обидеть стольких заслуженных художников в своем городе и в своих владениях.

Вернувшись наконец в Венецию, Тициан закончил для маркиза дель Васто так называемое Обращение этого полководца к своим солдатам. Затем он написал портреты Карла V, короля католического, и многие другие. Окончив эти работы, он исполнил для церкви Санта Мариа Нуова в Венеции на маленькой доске Благовещение, а затем, пользуясь помощью своих учеников, – Тайную вечерю в трапезной церкви Санти Джованни э Паоло; далее, в церкви Сан Сальвадоре – алтарный образ с Преображением на горе Фаворе, а для другого алтаря этой же церкви – Благовещение. Эти последние вещи, хотя в них и много хорошего, не особенно ценимы им самим и не обладают тем совершенством, которым отличаются другие его картины. Так как произведений Тициана – бесчисленное множество, в особенности портретов, то почти немыслимо упомянуть все. Поэтому я буду называть лишь наиболее выдающиеся, не придерживаясь, однако, порядка их возникновения, ибо не так уж важно знать, что было раньше и что позже.

Как уже было сказано, он несколько раз писал Карла V; наконец, он был для этой цели вызван ко двору, где и изобразил его таким, каким он был в эти почти последние годы его жизни. Искусство Тициана настолько пришлось по душе этому непобедимейшему императору, что он после первого же портрета не пожелал больше быть изображенным каким-либо другим художником; и каждый раз, как Тициан его писал, он получал в подарок тысячу золотых. Он был посвящен в рыцари Его Величества с пенсией в двести золотых, выплачиваемых ему неаполитанским казначейством. Когда же он подобным образом написал портрет Филиппа, короля испанского, сына Карла, то и от него получил он двести золотых пожизненной пенсии. Таким образом, если присчитать те триста или четыреста золотых, которые он получал от венецианского правительства с Немецкого подворья, он имеет, не утруждая себя, семьсот золотых твердого дохода ежегодно. Портрет Карла V и короля Филиппа Тициан послал герцогу Козимо, который хранит их в своей гардеробной. Он написал также портрет Фердинанда, короля римского, впоследствии императора, и его обоих сыновей: Максимилиана, ныне императора, и его брата. Написал он и королеву Марию, а равно для императора Карла – герцога саксонского, когда тот был в плену.

Однако зачем терять время, чтобы все это только перечислять. Не было такого именитого человека, властителя или знатной дамы, которые не были бы изображены Тицианом, живописцем по этой части действительно отличнейшим. Таковы портреты короля французского Франциска I, о котором я уже говорил, Франческо Сфорца, герцога миланского, маркиза Пескара, Антонио да Лева, Массимилиано Стампа, Джованбаттиста Кастальдо и бесконечного количества знатных лиц. Наряду с этим он исполнил множество других произведений, помимо уже упомянутых.

В Венеции по приказанию Карла V он написал большой алтарный образ Троицы – Бог Отец на троне, Богоматерь с младенцем, а над ними голубь; весь фон в огне божественной любви, а пылающие херувимы венчают Бога Отца; с одной стороны Карл V, с другой императрица, и тот, и другая – облаченные в саваны, сложив руки и молясь в окружении многих святых; все это согласно заказу императора, который, находясь до того времени на вершине своей победной славы, начал обнаруживать стремление удалиться, как он это впоследствии и сделал, от мирской суеты, с тем чтобы умереть истинным христианином, богобоязненным и пекущемся о собственном спасении. Император говорил Тициану, что он хотел поместить эту картину в том монастыре, где он впоследствии окончил свой жизненный путь, и так как эта вещь исключительна по своей ценности, то и ожидается, что скоро с нее должна быть выпущена гравюра. Далее, для королевы Марии он написал Прометея, прикованного к кавказской горе и терзаемого Зевсовым орлом; Сизифа в аду, катящего скалу, и Иксиона, пожираемого коршуном; все эти вещи, кроме Прометея, получила Ее Величество вместе с Танталом тех же размеров, то есть в натуральную величину, исполненным маслом на холсте. Кроме того, он написал удивительнейших Венеру с Адонисом: она лишилась чувств, а юноша изображен в то мгновение, когда хочет от нее удалиться; вокруг него несколько собак, написанных с большой правдивостью. На доске того же размера он изобразил Андромеду, прикованную к скале, и Персея, который ее освобождает от морского чудовища; трудно себе представить более восхитительную вещь; такова, впрочем, и Диана, которая, стоя в ручье со своими нимфами, обращает Актеона в оленя. Кроме того, он написал еще Европу, переплывающую море на быке. Картины эти находятся у короля католического и очень высоко ценятся за эту живопись, которую Тициан придал фигурам при помощи колорита, сделав их как бы живыми и совсем естественными. Правда, приемы, которых он придерживался в этих последних вещах, значительно отличаются от его юношеских приемов, ибо ранние вещи исполнены с особой тонкостью и невероятным старанием и могут быть рассматриваемы вблизи, равно как и издали; последние же написаны мазками, набросаны широкой манерой и пятнами, так что вблизи смотреть на них нельзя и лишь издали они кажутся законченными. Манера эта явилась причиной тому, что многие, желая ей подражать и показать свое умение, писали нескладные вещи; а произошло это оттого, что хотя многим и кажется, что картины Тициана исполнены без всякого труда, на самом деле это не так, и они ошибаются, ибо можно разглядеть, что вещи его не раз переписаны и что труд его несомненен. Этот способ работы разумен, красив и поразителен, так как картина, благодаря тому, что скрыты следы труда, кажется живой и исполненной с большим искусством.

Наконец, Тициан написал еще следующие вещи: картину высотой в три локтя и шириной в четыре с изображением младенца Христа на коленях у Богоматери, принимающего поклонение волхвов, с большим количеством других фигур, размером в локоть каждая; с этой прекрасной вещи он сам сделал копию, которую подарил кардиналу феррарскому-старшему; другая прекраснейшая картина на дереве, на которой изображено поругание Христа иудеями, была помещена в одной из капелл Санта Мариа делле Грацие в Милане. Для королевы португальской он написал на холсте Бичевание Христа, привязанного иудеями к столбу, с фигурами немного меньше натуральной величины; для церкви Сан Доменико в Анконе в качестве алтарного образа – Распятие с превосходнейшими фигурами Богоматери, св. Иоанна и св. Доминика у подножия, причем вещь эта исполнена в той последней мазковой его манере, о которой я только что говорил.

Его же кисти – в венецианской церкви крестоносцев алтарный образ для капеллы Св. Лаврентия, с изображением мученичества этого святого, среди большого здания, наполненного людьми, причем посредине, в сильном ракурсе – фигура святого, лежащего на жаровне, под которой разведен большой огонь, кругом несколько людей, его раздувающих, а так как сцена происходит ночью, то двое слуг держат в руках факелы, освещающие те места, куда не протекают отсветы пламени костра, густого и очень яркого, разведенного под жаровней; помимо этого он еще ввел сияние, которое, прорываясь из неба сквозь тучи, побеждает свет костра и факелов, изливаясь на святого и другие главные фигуры; и, наконец, кроме означенных трех источников света фигуры, стоящие на заднем плане около окон здания, освещены находящимися поблизости светильниками и свечами; в общем все исполнено с большим искусством, находчивостью и вкусом. В церкви Сан Себастьяно им же для алтаря св. Николая исполнена маленькая картина на дереве, где изображен св. Николай, который, словно живой, сидит на каменном троне, с ангелом, который держит его митру; эту вещь заказал ему Никколо Крассо, адвокат. Затем для короля католического он написал поколенную фигуру св. Марии Магдалины с распущенными волосами, так что волосы рассыпаны у нее по плечам, вокруг шеи и на груди, а она подняла голову и устремила взоры на небо; воспаленные веки обнаруживают ее страдания, а слезы ее – сокрушение о грехах; поэтому эта картина бесконечно трогает всякого, кто ее созерцает, и более того, хотя она и прекрасна, она возбуждает не сладострастие, а сострадание. Картина эта, после того как была окончена, так понравилась некоему Сильвио… (Пропуск в печатных изданиях.), венецианскому дворянину, что он взамен ее дал Тициану сто золотых, свидетельствуя этим о своем величайшем восхищении этой вещью; поэтому Тициану пришлось написать другую, не менее прекрасную, чтобы послать ее упомянутому королю католическому.

Есть также портреты с натуры, написанные Тицианом с одного венецианского гражданина, его большого друга, по имени Синистри, и с другого, некоего Паоло да Понте; кроме того, он изобразил и дочь его, очень красивую девушку, Джулию да Понте, которая была его кумой; также синьору Ирену, прекраснейшую девушку, занимавшуюся литературой и музыкой и умевшую рисовать; она умерла лет семь тому назад и была прославлена пером почти что всех писателей Италии. Далее, он написал портрет доброй памяти Франческо Филетто, оратора; на этой же картине изображен перед ним его сын, который кажется живым; портрет этот находится в доме Маттео Джустиниани, любителя этих искусств, заказавшего свой портрет живописцу Якопо Бассано, и вещь эта очень хороша. Много других произведений того же Бассано рассеяны по всей Венеции и ценятся высоко, особенно маленькие его вещи с изображением всяких зверей.

Из портретов Тициана следует еще упомянуть кардинала Бембо, которого он написал второй раз после его назначения кардиналом Фракасторо, и портрет кардинала Аккольти равеннского, находящийся в гардеробной герцога Козимо. А у нашего скульптора Данезе в его доме в Венеции есть портрет его кисти, изображающий дворянина из дома Дельфини. Далее, можно видеть его же работы портреты: Никколо Дзоно, шестнадцатилетней Россы, жены турецкого султана, и Камерии, ее дочери, в прекраснейших одеждах и украшениях. В доме Франческо Соники, адвоката и кума Тициана, находится его портрет, написанный Тицианом, а также большая картина с изображением Мадонны, которая по пути в Египет, видимо, сошла с осла и села на придорожный камень в окружении святых Иосифа и Иоанна, предлагающего младенцу Христу цветы, сорванные рукой ангела с дерева, которое стоит в роще, полной всяких зверей, вдали же пасется осел. Эта очаровательная картина помещена названным дворянином в свой дворец, который он выстроил себе в Падуе, около церкви Санта Джустина.