– Скорее это меня завели, – отозвался Виктор. – Эх, старина, знал бы ты, как всё в моей жизни обернулось…
– Да знаю я. Что здесь конкретно конечно было – нет, но историю ту, про терроризм, рак и твоё бегство на корабле, всё знаю.
Гендальев удивился:
– Откуда же? Про расстрел суда, пожалуй, понятно, но об остальном?
Муса помрачнел:
– Я приезжал в ваш город лет пятнадцать назад. Про расстрел суда, кстати, только тогда и узнал. Мы, видишь ли, у Лошо новости не смотрим. Хотел повидаться, но обнаружил, что номера твоего в базе нет. Тогда я отыскал твою сестру и… Тяжёлый был разговор. Они тебя там похоронили давно, ты это письмо своё…
– Не надо, – оборвал Виктор. – Не надо, Муса, я не хочу ничего знать.
Они пришли на пляж и сели на голый песок, Гендальев открыл сумку, достал из неё бутыль домашнего кваса и жареное буйволиное мясо. Передавая Мусе глиняную чашку и наливая в неё квас, он чуть не расплескал всё мимо. Руки затряслись, он отвернулся, едва сдерживаясь от слез.
– Эй! – Муса хлопнул его по плечу. – Ну-ка заканчивай с этим!
– Извини, – проговорил Виктор. – Просто… я просто не могу выразить это словами. Мне очень жаль, но та жизнь для меня кончилась, и я не хочу бередить старые раны…
– Да что ты! Забыл что ли, с кем говоришь? Я ведь десница философа! Ладно, дело твоё, не хочешь – не будем. Я только хочу сказать… надеюсь, ты в курсе, что у тебя не было никакого рака?
Гендальев усмехнулся:
– Да уж успел додуматься.
– Я не о том, просто знаешь, некоторые склонны мистифицировать, вроде как «выздоровел», «победил» и тому подобное.
Гендальев задумчиво смотрел на поднимающиеся волны.
– Знаешь, Муса, а ведь этот рак помог мне начать жить. Это видимо и было то самое экзистенциальное событие, о котором рассказывал Лошо. Хотя нет, таким событием был расстрел суда. Если бы не теракт Волкова, я бы не попал в клинику. Если бы я не попал в клинику, то не обнаружил бы рак. Если бы…
– Да-да, «если бы, если бы», – прервал Муса. – Вся наша жизнь, Витя, одно сплошное «если». И когда каждый человек начнёт её анализировать он только и будет, что натыкаться на все эти «если-хуесли». Дело не в этом, а в том, что делает в конкретной ситуации конкретная личность. Взять тебя: как думаешь, многие бы решились на такой поступок? Большинство бы лечилось, чуть меньше людей, может и пошли бы по твоему пути, но мало кто из них не отказался бы от своей затеи после того, как их кинули на квартиру. Да и вообще, Витя, всё это чушь собачья. Человек – вот кто является определяющим центром всех этих «если». Ты – это то, что ты живёшь. Понимаешь?
Виктор посмотрел в его мудрые и уже давно немолодые глаза.
– Да… – ответил он.
– Вот и славно.