— О-о! — восторженно протянула та, оглядывая просторный холл. — Как у вас хорошо!

Нора, лениво ласкающая щеткой из мягких пушистых перьев разнообразные фигурки зверей и всевозможные статуэтки, выстроенные на стеклянных полочках вдоль стены, ловко смахивала пыль с этих хрупких вещиц. Это была коллекция Патрика, которую постоянно пополнял Джек, привозя ему все новые экземпляры со всего мира. На полочках можно было найти как бесценную безделушку, так и довольно дорогую стоящую вещь, но сердцу мальчика были дороги и те и другие одинаково. Он так гордился своей коллекцией, что попросил родителей позволить выставить ее в холле, чтобы все, кто приходил в дом, могли видеть ее. Как-то раз, проводя тщательную уборку в спальне хозяев, Нора перебирала шкафы и нашла на одной из полок коробку, в которой оказалась завернутая в мягкий бархат гипсовая фигурка женщины, имеющей поразительное сходство с Кэрол. Когда Нора показала находку девушке, та вдруг побледнела и, выхватив статуэтку из рук домработницы, торопливо завернула в бархат. Но рядом был Патрик и успел заметить статуэтку. Бросившись к матери, он стал умолять показать ему ее. Кэрол уступила ему, не видя иного выхода. Если Патрик чего-то хотел, он сначала просил, потом умолял, а, если его просьба все-таки не удовлетворялась, глаза его темнели и он превращался в разъяренного и неуправляемого дьяволенка, вопящего, дерущегося и готового сокрушить все и всех вокруг. Подобные всплески агрессии и злобы он стал проявлять еще в пеленках, но это приписывали к обычным детским капризам. Но с возрастом вспыльчивость и агрессия росли, становясь все более неуправляемыми и жесткими, и родители его забеспокоились. В своем недовольстве мальчик проявлял не детскую жестокость, мог со всех сил ударить или укусить, будь перед ним свой или чужой. А его взгляд в такие моменты по-настоящему пугал взрослых своей дикой злостью, как у маленького звереныша, готового вырвать свое зубами и ногтями и разодрать каждого, кто попытается помешать. Его уже боялись сверстники, дети постарше, и даже взрослые, которые предпочитали сделать все, чтобы не разозлить его. Патрик был легким на руку, и Кэрол часто приходилось выслушивать упреки и жалобы поколоченных им детей. Патрик дрался жестоко, в основном нападая первым, не задумываясь о последствиях наносимых им телесных повреждений. Однажды он пятикилограммовой гантелей ударил какого-то мальчика по лицу, раздробив нос, выбив зубы и сломав челюсть. Шокированный Джек сумел замять скандал и унять конфликт, пометив пострадавшего в дорогую частную клинику, где мальчику был проведен ряд пластических операций лучшими хирургами страны, взяв на себя все расходы, а так же выплатив родителям ребенка огромную сумму в качестве компенсации за моральный ущерб в обмен за неразглашение случившегося. Пострадавшая сторона согласилась уладить конфликт полюбовно, взяла деньги и сдержала слово, и пресса так и не пронюхала о происшествии. А Патрик был анонимно поставлен на учет к частному детскому психиатру, и был вынужден посещать его каждую неделю. Если кто и мог справиться с этим ребенком, так это Джек. И только ему мальчик беспрекословно подчинялся, инстинктивно чувствуя, что отец намного сильнее и бороться с ним бесполезно. Джек не говорил это вслух, но Кэрол знала, он считает, что склонность мальчика к физическому насилию досталась ему от родной бабушки, Элен. А может, и от нее, Кэрол. Он не сказал об этом, но наверняка сравнивал драки сына с тем, что и его мама не гнушалась физических расправ в детстве, за что даже была исключена из школы. А случай с гантелей не мог не напомнить о случае с Буддой, которым Кэрол до смерти забила Кэтрин Френсис. Сам Джек всегда избегал драк, потому что драться толком и не умел и спортивностью не отличался. Но Кэрол не была согласна с тем, что у нее, как у матери, есть склонность к насилию. Он считала себя тихим и безобидным человеком… если упустить случай с Кэт. Но довести так, как ее, можно любого человека. Это было отчаяние, невыносимая боль, которые истощили ее и замучили до грани помешательства, требуя и не находя выхода… И они вырвались и обрушились на Кэт, которую Кэрол считала виновницей всех несчастий Мэтта. Словно вскрылся давно назревавший и невыносимо болевший гнойник в ее душе, и девушка медленно, но верно пошла на поправку. Теперь она казалась абсолютно счастливой и довольной жизнью. А драки в школе были только самообороной. Они с Эми никогда никого не били ни за что, и в основном, жертвами их расправ были сестры Блейз.

Физически Патрик был здоров и крепок. Явных психических отклонений психиатр пока не замечал, списывая поведение мальчика на счет испорченного излишними потаканиями семьи характера. В, общем, избалованный, эгоистичный, очень упрямый и излишне требовательный ребенок, не желающий идти на уступки и компромиссы, считающий, что в отстаивании своего все способы хороши. А жестокость свойственна всем детям, кому-то в большей, кому-то в меньшей степени. Это немного успокоило его взволнованную семью. Психиатр продолжал работать с Патриком, считая, что нужно обязательно исправлять мальчика, пока его личность и характер окончательно не сформировались. Патрик ненавидел доктора и отказывался покориться, затаив в душе обиду на родителей, считая, что если они заставляют его ходить к психиатру, значит, уверены в том, что он сумасшедший. Потом он вроде бы смирился, поутих, став послушным и кротким, вспышки агрессии и злости прекратились. Кэрол и Джек радовались, принимая изменения в поведении сына, как положительный результат психотерапии, но доктора это не ввело в заблуждение. Он заверил их в том, что мальчик просто притворяется, будучи на удивление хитрым и умным для своего возраста, и пока прекращать сеансы нельзя, потому что доктор безрезультатно бьется о непробиваемость мальчика, как рыба о лед. Но Патрик спокойно заявил родителям, что доктор просто тянет из них деньги. Джек сменил трех психиатров, но все говорили одно и то же. В конце концов, Джек решился пока отменить визиты к психиатрам, боясь травмировать этим ребенка, который начал открыто называть себя сумасшедшим, и приготовился к тому, что родители скоро отправят его в психушку. Поведение Патрика изменилось к лучшему, и Джек предпочел поверить собственному ребенку, чем врачам. «Ребенок психически здоров, мы добивались того, чтобы психиатр повлиял на его поведение. Мальчик изменился, и психиатры ему больше не нужны», — говорил Кэрол тогда Джек. Кэрол не возражала, полностью доверяя мнению мужа. Неприятности с Патриком пока не повторялись. Он перестал бросаться на людей, истерик не закатывал. Если чего-то хотел, то просил с ласковой невинной улыбкой. Не известно, как остальные, а лично Кэрол от этой «ласковости» становилось не по себе, и она пугала ее еще больше, чем ранее яростные истерики, потому что от нее веяло неискренностью и холодом. На хорошеньком личике была нежная улыбка, он вежливо говорил своим сладким подкупающим голоском, но взгляд становился мрачным, холодным и таким же непримиримым, словно предупреждал, что если не будет так, как хочет он, он не простит и припомнит. В отличие от Джека, Кэрол предпочитала уступить, нежели разозлить и обидеть Патрика. Но иногда она заставляла себя отказывать. Почему-то Патрик мирился и не таил обиду, когда это делал Джек, но на маму всегда сердился, молча, выражая свою обиду и негодование только тем, что подолгу следил за ней злющими глазами. Словно он признавал авторитет отца, и не желал признать авторитет матери. Создавалось впечатление, что он готов был подчиняться только отцу, и никому больше.

Когда Патрик стал выпрашивать у нее статуэтку, чтобы поместить в свою коллекцию, Кэрол отказала ему, игнорируя недоуменный взгляд Норы и помрачневшее лицо сына. Уже много лет она прятала эту статуэтку от Джека, и это была единственная вещь, напоминающая о Мэтте, которую она держала дома, в спальне. Это было все, что осталось у нее после пожара, но Джек об этом не знал, а если бы узнал, она бы лишилась и этого.

Кэрол снова спрятала статуэтку, но на следующий день Джек с изумлением увидел вещицу в коллекции Патрика. Увидела и Кэрол.

— Папа, посмотри, что у меня есть! — подпрыгивал мальчик и, как ни в чем ни бывало, радостно улыбался, протягивая Джеку статуэтку. — Это же мама! Здорово, правда?

Джек кивнул, взяв статуэтку в руки. Сердце Кэрол замерло, когда она подумала, что он разобьет ее или сделает вид, что уронил.

— Мам, а кто ее сделал? — Патрик схватил ее за руку, подняв сверкающие глаза.

Джек метнул на нее ледяной взгляд. Кэрол растерялась, не зная, что ответить. За нее ответил Джек.

— Ее вылепил один больной психопат, который думал, что влюблен в твою маму…

— Ух, ты! — в восторге воскликнул мальчик, бросив на Кэрол восхищенный взгляд. — В тебя был влюблен настоящий психопат? Маньяк-убийца?

— Да, страшный маньяк, убивший трех девочек.

— Джек! — бледнея, воскликнула Кэрол.

— Но твоя мама его отвергла и вышла замуж за меня, а он от горя застрелился.

— Класс! Мама, какая ты смелая, что отвергла настоящего маньяка! А ты, пап, разве ты не боялся, что он тебя убьет?

— Конечно, не боялся.

— Какой ты смелый! А что он сделал с этими девочками? Наверное, он их сначала насиловал, а потом отрезал головы… или вообще по кусочкам резал, да? — со странной пугающей радостью предположил Патрик.

Джек нахмурился.

— Это ты по телевизору насмотрелся и наслушался таких ужасов?

— Нет, сам придумал. Так что, он отрезал им головы… живьем?