Стефенс подвел гостей к небольшому круглому столу в тени навеса и жестом попросил садиться. На столе Йорг увидел большую бутылку вина, фрукты, сыр и фермерские колбаски, густо присыпанные специями.

—      Вино от папаши Мореля? — деловито поинтересовался Кортен, поднося к носу глиняный стакан. — Я уже подзабыл этот запах корицы, но не узнать его нельзя.

—      Морель сильно сдал в последнее время, — вздохнул Стефенс. — Очень сильно. Но за виноградником ухаживает по-прежнему, не может он без лозы.

—      Лоза дает жизнь не только вину, — Кортен сделал большой глоток, вернул стакан на стол, — но и чему-то большему, спрятанному глубоко в сердце человеческом. Зимой я иногда думаю об этом... Когда ветер уже унес листья, но дожди еще не установились, в голову часто лезут странные мысли.

—      Ну, с возрастом такие мысли приходят многим, — с усмешкой ответил хозяин. — Особенно у нас, в Блуа. Мы тут существуем как бы на отшибе, — Стефенс посмотрел на Йорга, улыбнулся, — а такая жизнь весьма способствует философским раздумьям, всяческим фантазиям, домыслам: в Блуа вообще любят рассказывать истории.

—      Я показал лорду Йоргу часовню Гассманов, — вмешался Кортен, — и она, как мне кажется, произвела на него определенное впечатление.

—      О-оо, Гассманы! Про эту семью можно говорить долго. Они построили здесь первые дороги и первую электростанцию на угле из долины Валье. С углем им, правда, уже помогали Леклерки и Доббинсы, иначе было не справиться. Все это звучит сейчас откровенно дико, а вот в те времена другого выхода у поселенцев просто не было. Вторая волна пришла только лет через двадцать, и им, конечно, тоже досталось — и расчистка лесов, и распашка — но все-таки тут уже обитали люди, которые строили дороги. Хотя бы дороги!

Йорг сделал маленький глоток вина и поразился глубине его вкуса: напиток действительно имел характерный аромат корицы, но речь шла вовсе не о добавлении специи, нет, такова была лоза старика Мореля. Ему стало понятно, отчего винодел нипочем не желал расставаться со своим виноградником.

—      Насколько я понимаю, моим предкам на Сент-Илере было уже проще, — вежливо проговорил Детеринг. — Планета осваивалась позже, Человечество успело накопить к тому моменту кое-какой опыт. Да и транспортов настроили тысячи.

—      Кассандана и Аврора были первыми во всех отношениях! — воскликнул, поднимая палец, мастер Стефенс. — И именно здесь, на этих планетах, люди впервые по-настоящему поняли, что такое одиночество Космоса. Ужас, молодой человек, ужас непознанного — вот что это на самом деле. Ужас чужих лесов под чужим солнцем... рев неведомых зверей в ночи, странные болезни, с которыми далеко не сразу научились бороться, — все это пришлось им пережить здесь, среди этих самых холмов, и жили они, зная, что на чью-то помощь рассчитывать не стоит. Спасатели, как правило, прилетали слишком поздно! Вот, те же самые Гассмаиы хлебнули лиха полной мерой. Они не знали еще о летних ураганах, которые случаются тут раз в два-три года, не знали, как защищать посевы... У Леклерков однажды смерч унес двух маленьких детей, и их так и не нашли. Да-а, тут хватало трагедий! Но все эти люди выстояли, милорд, их потомки построили наши города, наши дороги, да и вообще все вокруг. У них, знаете ли, просто не было другого выхода.

—      Ну, кое-кто все же вернулся в Метрополию, — вставил Кортен.

—      Кое-кто! Да, такие были. Но не здесь, не в Блуа, — уж это я знаю точно, можете не сомневаться! Я изучил родословные всех первопоселенцев и твердо могу сказать: у нас такого не случалось! Всякое тут бывало — и эпидемии, и ураганы, и даже похищения невест, но никто из Старых семей не бежал от своей судьбы. Не-ет! Те люди имели упорство и бесстрашие, они знали, для чего прилетели на Кассандану. И своих целей они добились, ваша милость, будьте уверены! Леклерки заседают в планетарном сенате, Доббинсы контролируют несколько столичных банков, остальные тоже процветают. Эти семьи имеют высокое положение в обществе, и никто, ни одна живая душа, не может обвинить их в том, что они мало трудились или, не приведи боже, мошенничали.

-— И пережить их предкам-пионерам пришлось немало. — Лорд Кортен в задумчивости покрутил меж пальцев сигару, понюхал ее и только потом достал зажигалку. — Старина Стефи много знает обо всем этом — наши легенды он собирает еще с института, да и с людьми общался побольше прочих. Мастер Стефенс, милорд, — знаменитый у нас агрохимик, его прекрасно знают все землевладельцы, которые продолжают заниматься своими полями, вместо того чтобы сдать их в аренду и умотать куда подальше.

—      Моя семья тоже продолжает аграрную традицию предков, — чуть поклонился Детеринг, — так что с сельским хозяйством я знаком самым непосредственным образом.

—      И мечтаете, наверное, после службы вернуться в родной замок? — с живостью поинтересовался Стефенс.

—      Если останусь жив, джентльмены.

Слова Йорга заставили Стефенса крякнуть и отвернуться, а юного Давида наоборот — распахнуть в изумлении глаза. Кортен между тем остался невозмутим, как статуя. Попыхивая сигаркой, он поднял бутылку и долил стакан Йорга вином.

— Смерть — это в порядке вещей, милорд, — произнес он. — Среди моих предков было немало военных, и далеко не все они вернулись в отчий дом.

Йорг молча кивнул и выпил, ни с кем не чокаясь.

—      Но семья Гассман, как я понял, в итоге все же покинула Кассандану? — спросил он, чтобы немного разрядить обстановку.