Подумав, завхоз отложил инвентаризацию в сторону и отправился в совятню. Широкие, каменные коридоры вызывали у Борисова кривизну на лице при мысли, сколько же топлива вылетает в трубу на отопление такой нерационально построенной махины! Он шел и ворчал себе под нос, отмечая, что школьники стараются быстрее убраться с дороги. По всему выходило, что репутация у завхоза в школе скверная, и Федора это радовало. Завхоза должны бояться и регулярно подносить подарки и взятки, вот тогда, по мнению Борисова, все будет правильно. Правда, уже через минуту он пожалел о наработанной предшественником скверной репутации, когда увидел стайку старшекурсниц. Упругие попки и оттопыренные сиськи, которые не в силах были скрыть школьные мантии, усилили огонь вожделения, неосторожно разожженный в чреслах и голове.
Федор Михайлович понял, что просто так никто завхозу не даст, но и заниматься геронтофилией с мадам Пинс совершенно не хотелось. Осознав все прелести нового мира, Борисов также понял, что есть отличные шансы не только
И все равно юные прелестницы… с трудом Федор Михайлович изгнал их из головы.
— Мы еще посмотрим, — ворчал он, поднимаясь в совятню. — Вы еще узнаете силу завхоза!
Написав письмо из двух слов: «Хочу омолодиться», Борисов выбрал самую крупную и злую сову.
— Лети, птичка, по всем центрам омоложения, и без ответа не возвращайся!
— Монетку гони, — проклекотала сова в ответ.
— А лопатой по хребту не хочешь? Ответ вначале принеси, потом деньги требуй, — ответил завхоз.
И только ответив, он осознал, что разговаривает с совой. Память подсказала, что Филч с самого детства умел общаться с животными, и любил их гораздо больше людей. Борисов задумчиво почесал новый нос, не в силах понять, полезный ему достался талант или нет. Сова нетерпеливо клекотнула и попыталась укусить завхоза.
— Да на, на, до чего совы пошли до чужого добра жадные, — ворчал Борисов, доставая монетку.
— Жадный ты, Аргус, — клекотнула сова и улетела.
— Не жадный, а домовитый, — наставительно заметил завхоз.
После чего он было уже отправился знакомиться с вверенным хозяйством, но остановился. Обозвал себя старым дураком, и вызвал память Филча. Да, здесь было все… за исключением того, что старый Филч уже забыл. Схемы, коридоры, тайные ходы и лазы, вся изнанка Хогвартса, подвалы, башни, лестницы, коридоры и многочисленные классы. Память сообщала о неустанных трудах по поддержанию всей школы в порядке, заказах еды, ингредиентов, хозяйственных мелочах и прочих хлопотах, которые отнимали у Филча все время, за исключением сна и еды.
Были здесь воспоминания и о преподавателях, и о школьниках. С трудом Борисов отогнал картины школьниц, и попытался сосредоточиться на деловых моментах. Мозг уже начал делать привычные наброски, на кого и куда спихнуть часть работы, какую часть можно вообще не делать, а где следует изменить порядок. И тут его, так и не отошедшего от башни совятни, нагло прервали. Пришел огромный — огромный человек.
Рубеус Хагрид, полувеликан, преподаватель ухода за магическими существами, живет в хижине вне Хогвартса, рост 3,5 метра, слегка туповат и неотесан, присматривает за Запретным лесом, очень любит животных и друг Гарри Поттера. Борисов вспомнил огромную надпись в облаках, мимо которой пролетал после смерти. Там тоже было написано «Гарри Поттер», но вспомнить, кто это такой, завхозу не дали.
— Что, Аргус, уборку делал в совятне? — прогромыхал сверху Хагрид. — Дело нужное!
«Ах ты тупень», подумал Борисов, вспомнивший, что Хагрид не уважал завхоза.
— Тебе какое дело, не ты же школу в порядке содержишь! — прохрипел Борисов. — Иди вон, зверушкам в Лесу помогай, как раз по тебе занятие.
Оставив закрывающего и открывающего рот Хагрида стоять возле башни, Федор устремился обратно в каморку. Следовало посидеть в одиночестве, прикинуть входы и выходы, набросать схемку обогащения, ибо сейчас Аргус Филч был гол, как сокол. Все имущество — полкомнатушки в подземельях, и Борисов решительно не собирался с этим мириться. Потирая старческие — но здоровые, здоровые, ликовал Федор, без артрита! — руки, и зловеще ухмыляясь, завхоз прошел в свою каморку. Школьники, попадавшиеся по пути, оказались вдвойне напуганы, и шептались, мол, Филч задумал какую-то пакость.
В каморке завхоз обнаружил труп миссис Норрис, и вспомнил, что хотел закопать ее под деревом. По какой-то причине огромная серая кошка была крайне дорога предыдущему владельцу, и Борисов решил похоронить ее. Мертвый кот — правильный кот, и в дохлом состоянии кошка не вызывала у него отрицательных эмоций. Приподняв тельце за хвост, он важно прошествовал на задворки школы, к Гремучей Иве, забросив лопату на плечо. Особо впечатлительные девицы падали в обморок, а Борисов внутренне ухохатывался. «Ниче, ниче, дайте только срок, все мои будете», мысленно обещал он в пространство.