Вечером прилетел Сычик – маленький совёнок Рона. Само его появление безумно обрадовало Гарри – вот она, весточка от лучшего друга. На самом дне души заворочалась надежда:
«Здорово, Гарри! Я хочу сказать тебе огромное спасибо! Из-за того, что произошло в министерстве, Фадж осознал правду и теперь поддерживает Дамблдора. К нам вернулся Перси! Он долго извинялся, просил прощения и присоединился к «нам». Мама и папа очень рады. Я тоже, он мне брат всё-таки. Словом, у меня теперь все круто! И это - благодаря тебе. Спасибо, Брат!
P.S. скоро встретимся!
С приветом, Рон.»
- …! – Гарри долго искал нематерные ругательства, чтобы выразить, как он «рад» за своего лучшего, так его растак, друга.
Скомканный пергамент со страшной скоростью полетел в угол комнаты. Друг, муд…, даже не спросил, как Гарри себя чувствует, только хвалился тем, что вернулся Перси…А о том, что там, в Министерстве, погиб Сириус, он и не вспомнил. Хороший обмен – возвращение брата лучшего друга в семью на смерть крестного…
Это письмо оказалось последней каплей, переполнившей душу Поттера. Оно окончательно сломило веру Гарри. Душа больше не сопротивлялась, а лишь мечтала поскорее оторваться от тела…
На исходе была третья неделя боли. Нескончаемой боли. Третья неделя кошмаров, криков по ночам, отчаяния, одиночества… Гарри Поттер понимал, что сходит с ума или умирает. Хотя кому какое дело?
Дурсли, сказав на прощание, что еда в холодильнике, и ничего, кроме неё, трогать нельзя, куда-то уехали. И у Гарри было смутное подозрение, что вернутся они не скоро, и это не очередная «шутка» Тонкс. И что сейчас в дверь не постучится Грюм, и не утащит его подальше от этого дома, - дома, где у Поттера уже нет защиты от Волдеморта.
Букля улетела ещё вчера, и где она может быть, Гарри не мог себе и представить. Даже сова - и та от него улетела. Он остался совсем один. Один на один со своей болью. От слабости он просто проваливался в сон, где снова и снова убивают Сириуса.
- Сириус! – закричал Гарри во сне, и кто-то больно ущипнул его за ухо.
- Букля, прекрати!
Но сова и не думала отставать. Она щипала и клевала Гарри, пока тот не проснулся окончательно. Гарри посмотрел на Буклю с такой злобой, что та, испугавшись, отлетела, но тут же вернулась на грудь хозяина, протягивая ему лапу с письмом.
Гарри посмотрел на неё с жалостью:
- Ну, и зачем ты летала к ….? – он скосил глаза, приглядываясь к почерку, - … к мисс Грейнджер? Учти, если там такая же фигня, как у Рона, отправлю тебя жить к Хагриду, - сова даром что не умела говорить, зато всё понимала, и очень сильно насупилась, в смысле, нахохлилась.
Гарри со вздохом отвязал письмо:
«Здравствуй, Гарри.
Я, наверное, и представить себе не смогу, как тебе сейчас должно быть тяжело. И вряд ли я смогу облегчить эту боль письмом. Сириус был другом не только тебе – многие переживают это потерю. Ремус почти не разговаривает, Тонкс не может скрыть заплаканных глаз.
Плохо очень многим. Только, Гарри, нельзя опускать руки, нельзя сдаваться боли. Если ты любишь крёстного, то не сдавайся. Нужно жить дальше, Сириус не хотел бы, чтобы его смерть сломала тебя. Если уважаешь меня, Рона, Ремуса, Тонкс, Сириуса - не опускай руки. Я очень за тебя переживаю. Ты не сдашься отчаянию? Правда, Гарри?
P. S. Я сейчас у Рона – он и вправду немного сошел с ума от счастья. Не злись на него, и за то письмо, пожалуйста.