– Не я эти правила вводила, – проворчала Сахаринка. – Да и по факту никто их не соблюдает, люди всю добычу себе забирают. Особенно если представитель власти далеко. Но если что, я тебе этого не говорила.

– Понял, понял, – я кивнул, с интересом разглядывая монетки, медные и серебряные. – Жаль, золота нет.

– Золото дорогое очень, особенно чистое без примесей, на одну золотую монету можно стадо коров купить, – сказала Сахаринка и спрятала мешочек. – Меня другое удивляет, почему у этих паратисик при себе столько империалов… эта валюта в ходу в центральных областях континента… хотя и у нас котируется высоко. Как будто они ограбили купцов из центральных областей… либо этим разбойникам кто-то очень щедро заплатил… за грязную работёнку… я должна вернуться и всё проверить…

Сахаринка что-то беззвучно забормотала себе под нос, после чего равнодушно махнула рукой.

– Ладно, в любом случае триста тысяч марок очень даже неплохие деньги, – сказала рейнджер-фуражир. – Ты долгое время сможешь жить на них, не работая. Но я бы всё же рекомендовала тебе уже в ближайшее время начать подыскивать себе деятельность. Думаю, ты вполне мог бы устроится подмастерьем в гильдию. Молодые толковые парни там всегда нужны. Хоть в кузнецы, хоть в пекари…

Кажется, Сахаринка не особо поверила в мою липовую легенду про аристократа, потерявшего слуг. Ну и ладно.

– Пекарь? – я аж скривился. Никогда особо не любил готовить. Кушать очень, а вот готовить… – Предпочёл бы для начала спуститься в подземелье, посмотреть, что там хорошего… ну или плохого…

В конце концов Речь, чем бы она не являлась, явно ждёт от меня чего-то большего, нежели вкусные булочки. Она дала мне шанс на вторую жизнь, и было бы неправильно потратить его на что-то серое и повседневное.

– В подземелье?! – девушка посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. Её муравьиные антенны аж распрямились, словно струны. – Только не говори, что ты хочешь стать авантюристом или кем-то подобным!

– А что не так?

– Во-первых, это опасно! В подземельях регулярно умирает много людей, особенно в таких, неизученных и неизвестных. Во-вторых, Корона не одобряет подобную излишнюю самостоятельную деятельность гражданских.

Опаньки, у Сахаринки внезапно проснулась законопослушность.

– Если не одобряет, пусть выставит охрану у входа и никого не пущает, – заметил я.

Фуражир-рейндреж удрученно покачала головой.

– Бесполезно. Понимаешь, подземелье Речи, оно… как бы живое что ли… – на лице Сахаринки появилось неуверенное выражение, словно она сама не вполне разбиралась в том, о чём говорила. – Оно хочет, чтобы в него ежедневно спускалось как можно больше людей. И если кто-то пытается воспрепятствовать и баррикадирует парадный вход, то Подземелье просто создаёт дополнительные спуски в других местах. Иногда прямо рядом с жилищами людей. Как будто оно… испытывает голод и любой ценой хочет удовлетворить его.

– Вот как… Звучит жутковато.

– Пытались уже с этим бороться, и не только в Мирмеграде, но быстро осознали тщетность попыток, – Сахаринка вздохнула. – Речь всё предусмотрела. Она предлагает слишком большую награду, даже за риск жизнью. В общем, подумай на счёт гильдий. В Подземелье соваться очень не советую. Пекарем ведь тоже хорошо живётся. А если уж совсем неймётся, можешь пойти солдатом в армию или наёмником в иные военные службы… в рейнджеры как я, например.

Ну уж нет, я в прошлой жизни в институт поступил отчасти потому, что в армию не хотел. И в новой жизни своим привычкам не изменю!

Далее последовало несколько часов весьма пресной рутины. Сахаринка отвела меня в отделение городской администрации, где мне выдали временное гражданство под её поручительство. В очереди пришлось час отсидеть, и это, по словам воительницы, нам ещё повезло.

Далее последовал банк. Улыбчивая эльфийка с остроконечными ушками записала мои данные – имя, фамилия, возраст, даже место рождения. Вряд ли местные найдут в своём мире Московскую область, ну да ладно… Мне пообещали выдать особую магическую карточку, через которую я смогу управлять своими сбережениями удалённо. Но на её изготовление уйдёт несколько дней. Большую часть своих денег я сразу же внёс на банковский счёт. При себе оставил пятьдесят тысяч мирмеградских марок – обычные серебряные и медные монеты разного номинала.