-Тебе прекрасно известно, насколько важна эта часть плана. Верден должен быть взят под наш контроль. Лишь после этого мы сможем сделать шаг вперёд.

Казалось, что эти слова завершили их диалог. Словно этой репликой Адлер поставил точку в разговоре. Но Штудгард так и не шевельнулся. Карл ещё раз окинул адмирала взглядом и вопросительно поднял бровь.

-Это не будет просто, Карл. В том, что должно будет случиться, не будет ничего возвышенного. Это будет время жестокости и бескомпромиссности. Время крови. Смерти пир.

Адлер удивлённо посмотрел Филиппу в глаза и улыбнулся.

-Я мог бы услышать подобные слова от наших добросердечных членов парламента. Но я не думал, что и в твоём чёрством сердце осталось место добродетели.

-Добросердечные люди могут, конечно, полагать всё что им вздумается,- чуть резче чем ему хотелось, ответил Штудгард. - Они вольны считать, будто в мире существует некий волшебный и безопасный способ обезоружить и победить противника без пролития большого количества крови. Верить в миф о быстрой и победоносной войне. Будто это и есть истинное искусство войны. Согласен, звучит привлекательно. Но на деле… это не более чем ложь. Война, это грязное и крайне опасное дело. Никогда не стоит это забывать.

Адлер несколько секунд смотрел ему в глаза, после чего кивнул.

Он знал это не хуже Филипа.

***

25 октября 785 года

Траствейн - Прайден сити.

Стеклянное горлышко бутылки с резким, совершенно немелодичным звоном ударилось о край бокала. От резкого движения бурбон золотисто-янтарными каплями пролился на стеклянный столик, который стоял перед диваном. Напиток растянулся по нему уродливой, маслянистой кляксой. Прямо поверх множества фотографий, которые выводились на стеклянную поверхность.

Фотографии. Множество снимков и голографических проекций усеивали стекло, словно вырванные из памяти воспоминания. Их первая с Лизой вылазка на золотистой песок прайденских пляжей. Она только вышла из воды и лежала на тёплом и мягком песке, по которому рассыпались рыжие локоны её волос.

Теперь же он помнил лишь их последний поцелуй, перед тем, как отправил её умереть на эту проклятую, ледяную луну.

На следующем снимке Том стоит рядом с ней, напротив огромного обзорного экрана на орбитальной верфи, расположенной в одной из точек Лагранжа. За их спинами, в космосе неподвижно висел «Бельмонт». Этому снимку почти девять месяцев. Райн тогда впервые смог взглянуть на свой новый корабль.

Гордый и красивый эсминец, теперь представлял из себя лишь тень былой силы. Разбитый и повреждённый корпус покоился на той же самой верфи, с которой Том и Лиза когда-то смотрели на него. Насмешка судьбы или банальная случайность. А может и отражение души своего собственного капитана.

И поверхность стола заполняли десятки подобных фотографий, которые были цифровым доказательством того, что воспоминания Райна не были иллюзией. Бредом. Алкоголь продолжал растекаться по столу, закрывая снимки и искажая их. Будто жидкость хотела стереть эти воспоминания из его памяти.

И порой, ей это удавалось. Ненадолго.

Том поставил гранённую, выполненную из чёрного стекла бутылку на стол. Деревянная пробка с остатками сургучной печати лежала рядом. Лиза подарила ему её в вечер того дня, когда Лестер сообщил Тому, что отдаёт ему «Бельмонта». В тот вечер они до поздней ночи праздновали в «Королевском Коро». Райн, Лиза, Сергей, Магда Вальрен, Дэнни Нэрроуз и другие. Они сняли самый просторный из всех отдельных кабинетов, которые были в ресторане. Это не было трудностью. Рональд Эдисон, хозяин ресторана, сам был бывшим офицером флота. Когда Томас связался с ним и спросил о возможности арендовать одно из помещений в ресторане, Эдисон согласился едва услышал повод, по которому должна была состояться их небольшая пирушка. Ради этого ему пришлось сообщить кому-то, что бронь на их столик отменяется.

Рональд и сам пришёл на неё, чтобы поздравить Тома.