— Это задание для механикумов и, возможно, для унылых Железных Воинов из Легиона Пертурабо. Для Детей Императора такое задание оскорбительно, — не унимался Юлий. — Мы наказаны за свою неудачу.
Фулгрим, хоть и был разочарован отстранением от боевых действий на Истваане III, последовавшим за неудачной попыткой привлечь на сторону Воителя Ферруса Мануса, с головой окунулся в работу по подготовке к триумфальному прибытию Хоруса.
Легионы Императора собирали силы, и вскоре на этом пустынном плато разразится война, которая определит дальнейшую судьбу Империума.
— Может, и наказаны, — проворчал Фулгрим. — Но воля Воителя должна быть исполнена.
После бойни на Истваане III Легионы Хоруса перебазировались к Истваану V. Флотилия состояла из множества боевых кораблей и транспортов, несущих лучшие силы четырех Легионов, полностью состоящих из людей, верных только Воителю.
Большие транспортные суда лорда-командующего армией Файля несли на себе миллионы вооруженных людей, танки и артиллерийские орудия. Объемистые перевозчики механикумов доставили к Истваану V Легио Мортис — темных жрецов, управлявших «Диес Ире» и его младшими братьями, готовых снова обрушить боевую мощь колоссальных машин на любого противника.
Финальная победа на Истваане III досталась ценой многих жизней, но в ходе сражений Легионы прошли испытание и выполнили приказ. Борьба оказалась долгой и кровопролитной, однако армия Воителя доказала свою готовность сражаться с бывшими братьями, если приспешники Императора решат напасть на недавних союзников.
В таком случае они найдут здесь свою гибель, пообещал Хорус.
В атмосфере «Ла Фениче» остро чувствовалось возбуждение. Тысячи людей, заполнившие ряды и ложи, поражались экстравагантности представленных образцов скульптуры и живописи. С поверхности Истваана V на борт «Гордости Императора» вернулись почти три сотни Астартес, а между ними, занимая любое свободное место, теснились около шестисот летописцев и члены корабельного экипажа. Театр гудел от взволнованных голосов.
На сегодняшний вечер была назначена долгожданная премьера «Маравильи» Бекьи Кински.
Зал искрился разноцветьем красок, повсюду блистала позолота, пилястры делили стены на огромные панели, украшенные разнообразными картинами и фресками, явно перегруженными мелкими деталями. В своем новом убранстве театр «Ла Фениче» не имел соперников даже среди огромных изысканных залов в ульях Терры, и на его украшение не пожалели ни сил, ни средств.
Передние ряды партера расходились от сцены широкими концентрическими полукружиями, а мозаичный пол в проходах был невидим — люди были готовы стоя выслушать грандиозный спектакль. В полукруглых нишах стен партера стояли бюсты прославленных деятелей культуры Терры, а также другие, более экзотичные, статуи вольнодумцев-гедонистов. Среди этих статуй попадались и неузнаваемые бесполые фигуры с мощной мускулатурой, бычьими головами и усыпанными драгоценными камнями рогами.
Позади партера шесть мощных колонн из белого мрамора поддерживали бельэтаж, бортик которого украшала изысканная фреска.
С нижнего края балкона свисали бронзовые клетки с певчими птицами, и их разноголосое щебетание вплеталось в звуки настраиваемых музыкальных инструментов и разговоров. Из висящих повсюду курильниц струились клубы сладковатого дыма, а воздух был перенасыщен влагой. Нетерпеливое ожидание стало еще ощутимее, когда в полукруглой оркестровой яме музыканты начали настраивать свои инструменты. Каждый из инструментов представлял собой монструозное сооружение из труб, м
Цветные прожекторы и с изощренным умыслом расставленные линзы наполняли «Ла Фениче» яркими радугами, и лучи миллионов разных оттенков достигали каждого уголка зала. Над созданием занавеса неустанно трудилась целая армия швей, и рамповые софиты освещали ярко-красный бархат и вышитые на нем сцены из различных легенд с обнаженными танцорами, животными и боями.
Над сценой, на огромном фронтоне, было освещено единственное пятно, где висел портрет примарха Детей Императора, последняя работа Серены д"Анжело. При виде полотна люди теряли дар речи и способность логически мыслить.
Еще одну из работ Серены можно было увидеть на сводчатом потолке зала — колоссальная многоцветная фреска изображала змей и мифических существ, резвящихся с нагими людьми и всевозможными животными.
Массивные фигуры Астартес, даже без боевых доспехов, занимали почти все пространство огромного театра. Те, кто оказывался за спинами этих воинов, вынуждены были переминаться с ноги на ногу, чтобы хоть как-то увидеть сцену.
Капитаны Легиона расположились со всеми удобствами в ложах, расположенных в два яруса над просцениумом, — оттуда было все отлично видно.
Центральная ложа уже была известна как Гнездо Фениксийца. Внутри она была отделана золотом и серебром и задрапирована желтым атласом с кружевом. Над фронтоном ложи мерцал полог из золотистого шелка.