– Ты что, думаешь, я вру, что забыла? – нервно вскрикнула я.

– Я уже ничего не знаю, – вцепился он пятерней в волосы, – но больше держать это в себе не могу. Раньше всё было так просто, а теперь… сложно…

– Да, лучше не скажешь, – усмехнулась я без злобы, понимая, как ему трудно подбирать слова. Я сама не понимала, что говорить. В голове царил сумбур. Мы будто шли с металлоискателем и искали сокровища. Те самые верные слова, которые помогут нам объясниться.

Но, возможно, говорить могли не только слова. Я протянула руку и взяла ладонь Лёвы в свою, рассматривая ее, а потом рисуя пальцем узоры вдоль линий жизни и сердца. Он молча сидел рядом, я слышала только взволнованное дыхание и постепенно успокаивалась. Это же Лёва, самый родной и близкий друг. Разве мы не сможем договориться?

– Тай…

– Да, Лёв.

– Всё уже не будет как раньше.

– Я знаю.

Наши пальцы переплелись в крепкий замок. Мы растопыривали пальцы и сводили их снова. Медленно. Долго. Просто давали друг другу привыкать к новым касаниям. Уже не дружеским.

– А мы скажем родителям? – спросила я, закусив губу и пожевав ее. Странное ощущение зуда не покидало. Меня никогда не целовали, и я всё еще чувствовала на губах чужой вкус. Вкус Лёвы, который сидел рядом и гипнотизировал меня взглядом.

– А ты хочешь?

– Не знаю. Сначала хочу разобраться, что происходит. Ты же знаешь их! Дай им волю, они тут же нас поженят…

– Думаешь, это пройдет? Как болезнь? – улыбнулся он, потащив меня за руку и снова притянув под бок.

– Я не говорю, что хочу «вылечиться», Лёв, – щипнула я его за бок.

– Ай, больно же!

– Знаю, поэтому и щиплюсь. Я не мастер в таких разговорах. Это ты у нас первый парень на деревне.

– Вот это заявление, – вскинул он брови, – что ты имеешь в виду?

– Ну, ты, наверное, целовал кучу девчонок, и не только.

– А, ты про это, – нахмурился он и почесал бровь, прокашлялся, выдавая то, что меня поразило: – Вообще-то, нет.

– Как нет? Лёв, да ты меня разводишь! – обвинила я его. – Хочешь сказать, что никогда и ни с кем ничего не было? Но почему?