— Хорошо, я на улицу выйду, здесь душно! — ответил Виктор.
Через несколько минут игроки маленькими группами стали покидать место прошедшего соревнования.
Они проходили мимо нервно курящего Одинцова, со злорадством смотрели в его сторону и удалялись, что-то обсуждая между собой.
Наконец показался Моллимард со свитой друзей.
Виктор выпрямился.
Француз поравнялся с Одинцовым и торжествующе посмотрел на русского.
— Ну что, доволен? — не выдержал Виктор.
— Ce n est pas la peine![4] — с невыносимо гадкой улыбкой выкрикнул француз и сделал опрометчивую, не шахматную ошибку.
Он слегка ударил своим белым конвертом с деньгами Одинцова по носу.
В следующую секунду кулак русского, описав незамысловатую дугу, обрушился на челюсть Дуремара. Тот нелепо клацнул зубами и протаранил спиной свое окружение.
Француз по-заячьи закричал.
Следующий удар пришелся в солнечное сплетение.
Моллимард согнулся, словно циркуль и схватился за живот.
Его окружение оцепенело смотрело на происходящее, потом вдруг все разом закричали:
— N"ose pas! Au secours![5] — голоса французов слились с воем сирены. На беду Одинцова в эту минуту как раз мимо здания проезжала патрульная машина белого цвета с сине-красной полосой на борту.
Спустя несколько секунд чьи то сильные руки схватили Виктора сзади за локти.
— Arrêtes![6] — раздался властный голос. Одинцов попытался вырваться, но его держали крепко, словно клещами…
Все мелькало вокруг: зеленая трава, небо, кричащие лица французов, растерянное лицо Василия Петровича, болезненная гримаса Моллимарда, светящийся маячок белой машины.
И внезапно, через этот сплошной поток видений в лицо Виктора словно заглянули голубые глаза Наташи:
«Ты уж постарайся, папочка…»