«Настойку принесла, а ложку забыла», — проворчал Орлов и, отвернув крышку, сделал большой глоток.

Проснулся он на следующий день около полудня. Анри уже собирался идти к нему в комнату, когда на веранде показался заспанный Орлов.

— А тебе на пользу мозельский воздух, — пошутил он, — ты все самое интересное проспал.

— И что именно? Роды очередного жеребенка?

— Нет, на сей раз усыпление больной собаки.

— Анри, а повеселей новостей у вас нет? Надеюсь, хоронить ее ты меня не заставишь?

— Да она часа через два проснется, дядя Алекс, — только сейчас Орлов заметил под разлапистой пальмой кресло Фабио. Рядом с ним на скамейке лежала неподвижная пятнистая собака неопределенной породы, явно приблудная, которую Фабио слушал фонендоскопом. — Дыхание хорошее, сердце в норме.

— Послушайте, доктор, — шутя обратился к нему Орлов, — а оперировать бедного кобеля вы часом не собираетесь?

— Во-первых, не кобеля, а суку, — не заметив иронии, продолжал Фабио, а во-вторых, мое успокоительное средство совершенно безвредно. Так что операция не потребуется. Я просто попробую отследить симптомы, которые ее беспокоят, и назначить лечение.

Мальчик, перевернув собаку на другой бок, продолжил осмотр. Затем, довольный сделанным, поехал в своем кресле к воде.

Орлов же, не на шутку встревоженный, подошел к Анри:

— Надо что-то предпринимать. Фабио, похоже, помешался на своей медицине. Сегодня собака, завтра — лошадь, а потом он и на людях начнет практиковаться. Эмилия, например, меня на ночь его настойкой напоила, так я спал как младенец.

Анри только посмеивался:

— Выходит, не зря парень мой над справочниками сидит. Что-то у него получается. Ты лучше побыстрее с образцами разберись, вдруг окажется, что мой сын изобрел новое «средство Макрополуса», и ему Нобелевскую премию дадут? Вот я тогда над тобой посмеюсь.

Уезжая из «Пристанища Мавра», Орлов прихватил с собой увесистый саквояж с многочисленными бутылочками и баночками, снабженными четкими надписями по-латыни, сделанными Фабио, и французскими приписочками Эмилии — «от бессонницы», «от простуды», «для аппетита». Накануне его отъезда Фабио с Эмилией весь вечер колдовали над саквояжем…

Было это давно, лет семь назад. С тех пор много воды утекло, но Орлов прекрасно помнил все, что было после того момента, когда его знакомый врач Лоран, точнее, клиент, замешанный в неблаговидных махинациях с медицинскими препаратами, содержащими наркотические вещества, кричал ему в трубку: «Ты нашел гения! Орлов, считай, что ты уже баснословно богат». А дальше пошло-поехало…

Фабио на самом деле более всего захватывал процесс синтезирования лекарственных препаратов. Так как ему самому иногда бывало несладко, особенно в периоды обострения болезни, и необходимо было принимать лекарства, облегчающие боль, Лоран просто уговорил мальчишку попробовать сделать препарат, позволяющий забыться, отвлечься от боли… Фабио попробовал. У него получилось.

Орлов поначалу и сам не понял, во что втянул Рамбаля-младшего. А когда понял, отступать было поздно. Слишком высоки оказались ставки.

У Фабио ушло не более двух месяцев на то, чтобы произвести на свет препарат, на баночке с которым Эмилия написала — «для поднятия настроения». А еще через месяц уже все ночные клубы на площади Пигаль были наводнены новыми «колесами» под говорящим названием «двойной торчок». Причем «двойной» означало, что препарат обладает более длительным сроком действия, что сделало его невероятно популярным среди любителей ночной жизни.

Орлов предусмотрел все, чтобы сделать этот бизнес полностью нелегальным. Общение Лорана с Фабио было сведено до минимума и касалось только технологической стороны вопроса. Все остальные — доставка и поиск необходимых ингредиентов, сбыт и прочее Алексей Алексеевич взял на себя. Момент объяснения с Анри был тяжелым, но искусство убеждать в своей правоте, которым Орлов, как высококлассный специалист, владел великолепно, выручило и на этот раз. За довольно короткий промежуток времени Орлов и Рамбали стали богачами, а «Пристанище Мавра» превратилось в мини-фабрику по производству легких наркотиков.