Глава 8

Фабио много читал сутками напролет, благо, не надо было вставать по утрам, чтобы собираться в школу. Учителя приезжали сами — Рамбаль приглашал для мальчика самых лучших и дорогих — и все они были в восторге от своего черноглазого воспитанника. Фабио особенно полюбил химию, потом увлекся фармацевтикой — мечтал изобрести такое лекарство, которое смогло бы поставить его на ноги. Однако пытливый ум паренька сыграл с ним злую шутку.

Перечитав великое множество справочников по фармакогнозии и фармакохимии, Фабио с присущей ему легкостью овладел элементарными навыкам провизора. Видаль стал для него настольной книгой. Сначала он порадовал отца неоаспирином, потом Эмилию — настойкой, помогавшей при артритах. Она стала на ночь принимать по несколько капель и до утра спала сном младенца, хотя до этого мучилась бессонницей из-за ломоты в пальцах.

Анри не мог нарадоваться па Фабио — парень не отчаивается от ощущения того, что он калека, интересуется новейшими достижениями в фармакологии, самостоятельно изучает такую сложную науку.

Как-то осенним вечером Орлов приехал к Анри порыбачить и немного отдохнуть. Вечером они, как водится, сидели в бунгало, болтали о том о сем. Орлов заметил:

— Анри, надо бы отдать на экспертизу то, что научился производить Фабио. Возможно, то, что он химичит в своей лаборатории, стоит денег. Лишние деньги никогда не помешают, а? И потом, ты ведь не становишься моложе, а парню надо будет существовать, когда… нас с тобой не станет.

— Да, умеете вы, юристы, настроение испортить. Я еще не совсем стар, чтобы думать о кладбище.

— Ну ладно, дружище, я не очень изящно выразился, согласен. Но сути дела это не меняет. Отбери мне несколько образцов, посоветуйся с Фабио, что он считает наиболее перспективным. А я завтра вернусь в Париж и свяжусь с кем надо. Пусть проверят, что у парня получилось.

После того как друзья разошлись, Орлов пошел спать в свою комнату, а Анри отправился в лабораторию к Фабио, лекарственная тема получила неожиданное продолжение. Старушка Эмилия, прихватив свою чудо-настойку, постучалась в комнату адвоката. Отложив в сторону журнал, он во все глаза уставился на старушку:

— Я слышала, о чем вы говорили с хозяином, так уж получилось. Я не хотела подслушивать, — извиняясь, начала она разговор.

— Эмилия, ничего страшного не случилось, у Анри все равно от тебя нет никаких секретов. Покажи лучше свое снадобье.

Пока он с интересом принюхивался к содержимому бутылочки, старушка продолжала:

— Я без этой настойки уже давно спать не могу. Когда она заканчивается, а у Фабио ее не оказывается под рукой, я просто ночами глаз не смыкаю. Возможно, я просто внушила себе, что это средство мне помогает, но вы бы сами попробовали.

— Эмилия, голубушка, да у меня, хвала Господу, артрита нет. Что же я зря твое волшебное снадобье истреблять буду?

— Да и не зря вовсе, вы же подолгу ворочаетесь, уснуть не можете, по дому ночью ходите. А ложечку примите перед сном и до утра не шелохнетесь. Не упрямьтесь, Алекс, попробуйте.

Алекс уверил старушку, что обязательно примет настойку. Закрыв за ней дверь, подумал, что становится слишком уж сентиментальным. Думает о других больше, чем о себе. С каких это пор с ним такое творится? Не иначе старость наступает на пятки. Но, с другой стороны, проблемы со сном у него действительно появились. Бессонница стала его верной спутницей.

«Эмилия не имела своих детей да и замужем никогда не была, поэтому любила Рамбалей как родных. Фабио вырос на ее руках, после смерти Этель она заменила ему мать. Конечно, мальчишка старался для нее как мог. Настойку даже „изобрел“, но чтобы ее пробовал Орлов… Это уже слишком», — так думал Алексей Алексеевич, переворачиваясь с одного бока на другой. Сна не было.

Журнал он уже прочитал до последней страницы, телевизора в его комнате нет, часы показывают уже второй час ночи, а заснуть ему никак не удается. Взгляд невольно упал на бутылочку с настойкой.