– Что это было за обсуждение: неформальное или…

– Ну, вообще-то Гуго Геллер сделал доклад о твоем литературном наследии.

– В самом деле? Геллер мне этого не говорил! Надеюсь, он хорошо обо мне отозвался.

– Блестящее сообщение, тебе бы очень польстило.

– А потом? Дискуссия? И, конечно, обсуждали ту фотографию?

Тауск кивает:

– Ну да, «печально известный снимок». Как же иначе? Ведь именно на нем ты настоящая роковая женщина.

Лу вскидывается.

– Они в самом деле так считают?

– Господи, Лу, да все были рады, что ты к нам присоединишься! Испытывали трепет и слегка нервничали, что на семинарах ты не дашь никому и слова сказать. Как выяснилось, беспокойство было пустым. Ты великолепный слушатель, лучше не бывает. Всем ясно, что Фрейд высоко тебя ценит; все сходятся на том, что женщина в нашем кружке – это прекрасно. Причем женщина, сумевшая создать себе репутацию вне рамок профессии, – и, что очень удачно, не имеющая еврейской крови. Ведь никто не хочет, чтобы психоанализ воспринимали исключительно как занятие для евреев.

– Получается, как и Юнга, меня прям ждали.

– Ну, Юнг это отдельная история. Я слышал, профессор Фрейд практически порвал с ним.

– Ты говоришь, что обсуждали то фото, Виктор. Просто мололи языками или анализировали?

Тауск смеется.

– Да уж не без анализа. А чего еще ты от нас ждала?

– Расскажи.

– Ты хочешь, чтобы я перечислил, кто что говорил? – Лу кивает. – Ну, как я уже упоминал, в основном поднимались два вопроса. Первый: правда ли, что инициатором появления снимка был Ницше.

– Правда!

– Я и не сомневаюсь. Второй вопрос: будучи главным действующим лицом, понимала ли ты всю символику сцены – или просто приняла участие в съемке, наивно веря, что это всего лишь веселая игра?

Лу вздыхает: ей уже много раз приходилось отвечать на эти вопросы.