– Он был до смешного расстроен. Представь себе: этот несчастный сегодня днем впал в настоящий транс; и все из-за каких-то строительных лесов…

– Из-за строительных лесов?

В ее голосе все-таки обозначилась небольшая сиплость, и Гор почувствовал, как дрогнули ее пальцы. Он притворился, что ничего не заметил.

– Ну да, из-за строительных лесов. Я не вполне хорошо понял его объяснения, которые относятся, скорее, к области геометрии. Короче, он пошел посмотреть на церковь, где должно состояться бракосочетание президента… Помнишь, я рассказывал тебе о его опасениях? Так вот, после того как агенты разных служб, обеспечивающих безопасность, уже обследовали площадь, Эрст вдруг заметил, кажется, на маленькой боковой улочке некие строительные леса, начисто ускользнувшие из поля зрения спецслужб и представляющие собой идеальную позицию для предполагаемого убийцы. Сейчас Эрст занят тем, что предупреждает все службы, чтобы они установили наблюдение за этим домом, проверили бы жильцов… ну и так далее. Ты не находишь забавным, что раньше это место никому не бросилось в глаза?

Ольга ответила не сразу. Сначала она слегка от него отвернулась. Потом, буквально через секунду, опять посмотрела на Марсиаля и заметила безразличным тоном:

– Для твоего друга, я думаю, это вовсе не забавно. А есть у него вообще какие-нибудь серьезные основания ожидать покушения на президента? В наше время мне это представляется чем-то совершенно фантастическим.

Беседа принимала именно то направление, которое наилучшим образом отвечало его планам. Он не дал ей уйти в сторону и с сомнением в голосе ответил:

– Я задаю себе этот же вопрос. Конечно, всегда найдутся фанатики или безумцы. И все же я полагаю, что Эрст страдает профессиональной деформацией зрения. Если хочешь знать мое мнение, то нужно быть одновременно и фанатиком, и безумцем, чтобы организовать покушение во время церемонии вроде той, что состоится на следующей неделе.

– Ты так считаешь?

– Ну сама подумай. Мобилизованы абсолютно все службы, и даже если они и упустят какую-нибудь деталь вроде тех же самых строительных лесов, то все равно маловероятно, что убийца сможет реализовать свой план. Во всяком случае, если ему это и удастся, у него не будет никаких шансов ускользнуть от полиции. Приняты буквально все меры, чтобы в мгновение ока заблокировать квартал.

– Все?

– По крайней мере, так утверждает Эрст, – непринужденным тоном произнес фотограф. – А уж он-то наверняка осведомлен как никто другой.

Наступила продолжительная пауза. Не имеющая существенного значения тема казалась исчерпанной, и вроде бы ни у него, ни у нее не возникало желания что-либо добавлять к сказанному. На самом же деле Марсиаль Гор напряженно обдумывал свою следующую фразу, на первый взгляд невинную, которая должна была как бы естественно завершить легкую беседу. Он интуитивно чувствовал, что она, эта фраза, станет весьма важным камнем, положенным в основание некоего сооружения, начавшего выстраиваться в его подсознании.

Словно виртуоз-музыкант, дабы придать особую значимость своей сольной партии, он вставил эту фразу между двумя довольно долгими паузами. Этот точно рассчитанный ход не только не помешал, а напротив, добавил естественности его тону, помог ему с непринужденным видом произнести:

– Ведь с таким президентом, как Пьер Маларш, который известен своей привычкой нарушать суровую дисциплину Елисейского дворца и независимым духом, что нередко приводит в отчаяние его телохранителей, преступнику наверняка представятся более легкие и гораздо менее опасные возможности…

Венчание прошло без инцидентов. Были сделаны тысячи фотографий президента, выходящего из церкви под руку с молодой женой, но все они были похожи одна на другую и ни в одной из них не звучала та неожиданная нота, которая только и могла соблазнить такого эстета, как Гор. Он даже не соизволил прийти на площадь и наблюдал за церемонией по телевизору. Будучи уверенным в том, что она пройдет без помех, он все же испытал глубокое облегчение, когда все закончилось. Президент остался живым и невредимым и, надо полагать, он так никогда и не узнал, какому риску подвергалась его персона.

Был еще один человек, у которого гора свалилась с плеч, когда Пьер Маларш покинул церковь, и особенно после того, как в конце дня президент удалился в свои апартаменты. Эрст позвонил Марсиалю буквально через пятнадцать минут после окончания его дежурства.

– Ну и как?

– Одно слово: уф!

– В самом деле?