– И то верно. Я все время забываю о твоих профессиональных заботах и, конечно, не подумал о безопасности. Заметь, я не думаю, что это такое уж важное открытие, но если ты хочешь убедиться сам, давай завернем на эту вот улицу… Впрочем, даже не обязательно. То, что нас интересует, должно быть хорошо видно и отсюда. Сейчас посмотрим.

Гор увлек своего друга на церковную паперть и поставил его в самом центре, именно там, где, по его расчетам, будет стоять президент.

– Вон, смотри.

– Боже мой! – воскликнул Эрст с отчаянием в голосе. – Ты абсолютно прав.

Он заметил прекрасно различимый с того места, где он стоял, край строительных лесов, прикрытых брезентом.

– И никто не обратил на это внимания! – простонал охранник. – Инспекторы решили, что на этой улице нечего опасаться.

– Иногда от нас ускользают самые очевидные вещи, – тихо сказал Марсиаль. – Я часто это замечал. – И совершенно равнодушным тоном добавил: – Ты считаешь, что этот дом нужно взять под наблюдение?

– Клянусь тебе, что он будет взят под наблюдение, – прокричал телохранитель. Он вынул из кармана блокнот и принялся что-то лихорадочно записывать… – Старина, считай меня своим должником.

– Что ж, я рад, если в чем-то сумел тебе помочь, – таким же безразличным тоном заметил Гор.

– Я тебя за это отблагодарю… да, да, обещаю. Я предоставлю тебе возможность сделать необыкновенный снимок нашего дорогого президента, если тебя именно это интересует. Ты будешь там один, совершенно один!

– В самом деле? – заинтересованно спросил Марсиаль.

– И, возможно, даже раньше, чем ты думаешь. Мы вернемся к этому… Подумать только, ведь туда мог забраться кто угодно и спрятаться там, а мы бы даже не догадались. Этот насест никто из нас не заметил.

– Это часть моего профессионального навыка, – скромно усмехнувшись, сказал Марсиаль Гор. – Ведь фотограф должен видеть все. Нога вот плоха, а глаз у меня еще довольно хороший.

Он отвернулся, чтобы скрыть свое удовлетворение, а его собеседник продолжал что-то писать. Он дал легкий импульс событиям, но пока точно не знал, к чему это приведет. То был всего лишь первый шаг. А теперь нужно было сделать второй шаг, чтобы поддержать движение, и ему следовало спешить. Ведь дом должны будут осмотреть и уже с завтрашнего дня его возьмут под строгое наблюдение.

– Кстати, – сказал он Эрсту, – прошу меня извинить, но сегодня вечером, я, в свою очередь, тоже буду занят, и мы опять не сможем вместе поужинать. Срочная работа.

Ему надо было сегодня же вечером побеседовать с Ольгой, чтобы события не выходили за те рамки, которые временно определил для них его изощренный ум.

Сидя рядом с Ольгой в малолюдном ресторане на Монпарнасе, Гор больше, чем когда-либо, восхищался хладнокровием своей подруги. Она восприняла сведения, которые должны были вызвать в ее сознании целую бурю, так, словно речь шла о самом банальном происшествии. Впрочем, он остался доволен и своим собственным самообладанием, равно как и той естественностью, с которой он помог ей перевести беседу на близкую их сердцам тему. Они оба были хорошими актерами. Их диалог походил на изящное фехтование и порой достигал уровня высокого искусства. И все-таки игру вел он.

Комедия началась вечером, часов в семь, когда, постучав в дверь Ольги, он с игривым и несколько смущенным видом спросил, не свободна ли она и не поужинает ли с ним и сегодня.

– Ты заставляешь меня терять привычки старого холостяка, – сказал он с ворчливой нежностью.

Накануне, он как бы ненароком стал обращаться к ней на «ты», иногда притворно спохватываясь и играя роль медведя, которого понемногу приручают, без его ведома и даже вопреки его воле, и который испытывает волнение, замечая, что он влюблен больше, чем ему хотелось бы.