Арон отключился.

Жгут кровь почти остановил, но боль все равно была настолько сильной, что меня начало тошнить. Стиснув зубы, я собрал и закрыл мешок, и затем обреченно поскакал на одной ноге к воде. Надев ласты и маску, я медленно поплыл, двигая теперь уж только левой ногой. Холодная вода и правда уже не проникала под костюм, и чувствовалась только поврежденной ногой, и Арон, снова оказался прав – боль уже так не застилала кровью глаза. Правой ногой я старался шевелить как можно меньше, и это довольно сильно мешало движению.

Плыл я теперь значительно медленнее, и холод через повреждения в костюме все-таки понемногу пробирался все выше к груди, и от этого все тело словно бы постепенно немело. Минут через двадцать я уже стучал зубами, и казалось, вот-вот потеряю сознание от боли. Но, вскоре появился мост, и я руками и левой ногой стал подруливать к берегу. Выбравшись на песчаную косу, я был вынужден констатировать, что на ногу я встать не могу, во всяком случае, это было невыносимо больно. Сняв маску, я как мог, утихомирил стучащие зубы и свистнул, но в ответ никакого сигнала не последовало. Я лишь помню, что повалился на бок и, вроде бы отключился, казалось – на пару минут. Однако когда я очнулся, небо стало уже помаленьку сереть. Арона по-прежнему не было. Я ощупал ногу. Она болела почему-то меньше. Я подполз к ивняку, который рос у берега, вытащил нож и выстругал две толстые палки с рогатками по концам. Опираясь на них, как на костыли, я поковылял в лес. Там, к счастью, я обнаружил большое поваленное дерево. Корни с сухой землей торчали почти вертикально, и это хорошо спасало от ветра. Я притащил, сколько мог, хвороста и разжег костер. Затем отпустил жгут и стащил с себя гидрокостюм. Кровь снова хлынула, но зато стало проходить и онемение в ноге. И снова стала возвращаться неистовая боль. Я оторвал рукав от рубашки и замотал рану. Затем оделся. Стало теплее. Опираясь на свои импровизированные костыли, я походил вокруг, нарезал лапника и выстелил себе подстилку в яме, где когда-то были корни. Теперь с одной стороны меня защищала стена из корней и земли, а с другой – тепло костра. Похоже, что начал собираться дождь. Надо было и на этот случай что-то придумать. Так, передвигаясь на одной ноге, и опираясь на свои костыли, я вернулся к берегу и нарезал еще с десяток прутьев разной толщины. С некоторых я просто ободрал кору, которая должна была послужить бечевкой, а из остальных, что потолще, я сделал низкий навес, накрыв его затем лапником. Сверху я набросил гидрокостюм, разрезанный по шву на две половинки. Получилось вполне сносное временное жилище. Костер, конечно, зальет, но я тут вроде как не собираюсь провести остаток дней. Куда вот только Арон запропастился?

Я достал телефон, и заодно положил кастет-фонарик на землю так, чтобы на него падал свет, пусть и тусклый пока еще. Проведя по телефону пальцем, я обнаружил, что никакой реакции не последовало. Я провел еще и еще, но телефон был словно мертв. Видимо, там тоже батарея издохла. «Вот ведь напасть!»– промелькнула в голове злобная мысль. Я ведь понятия не имел, как его зарядить. Усевшись на пень неподалеку, я снова стал крутить телефон перед своим носом, но на корпусе не было ни единого отверстия, равно как и ни единого сочленения, за которое можно было бы зацепиться ногтем или каким-то инструментом. Я встал, бросил телефон рядом с кастетом, а сам залез под навес и улегся на лапнике: нога что-то разболелась с новой силой. Минут через десять, впрочем, пришлось снова превозмочь себя и встать. Нужно было найти более толстые дрова, чтобы соорудить костер посерьезнее, какие делают охотники в тайге: с ним и теплее и горит он куда дольше без дальнейшего участия. Я нашел хорошие бревна, но дотащить их, опираясь на костыли мне было невозможно. Тогда я сплел из оставшейся коры веревку, длинною метра два. Ею я обвязывал бревно, а затем отползал и подтягивал бревно к себе. На перетаскивание трех бревен у меня ушло, наверное, не менее часа. Арона все не было. Я сделал костер «нодья». Теперь можно было и ботинки просушить, я ведь все еще был обут в неопреновые боты.

Вбив колья у костра, я надел на них ботинки. Рядом же развесил и носки. Затем я снова заполз под навес и, поерзав на лапнике, стал думать, что делать дальше. Покопавшись в мешке, я обнаружил три шоколадки, видимо, Арон подбросил на всякий случай, вот ведь молодец! Как же я ему был благодарен! Но еще – сильно хотелось пить. Я подумал, что если бы начался дождь, то воду можно было бы собирать маской, но он пока не начинался. Я снова вылез и, взяв свои костыли, направился ближе к дороге, в надежде раздобыть старую пластиковую бутылку, а если повезет, то и жестяную банку от консервов. Надо сказать, что мне повезло даже больше, и я нашел небольшое ведро, слетевшее, очевидно, с какого-то грузовика, а также неплохую, хотя немного поломанную корзину. Связав свой скарб предусмотрительно прихваченной веревкой, я направился к лагерю. Попутно я удовлетворенно отметил, что ни дыма от костра, ни огня не видно, даже если отойти на десять-двадцать шагов. Хотя, если придется тут сидеть долго, надо будет все-таки сделать «экран» из веток, чтобы никто меня не заметил даже случайно, особенно ночью.

Дотащившись кое-как до лагеря, я вдруг обнаружил, что телефон вибрирует! Я бросил свой волочимый груз, и хотел было ответить, но тот час одернул руку. Я почему-то понял, что это звонил не Арон.