— Ворота Старого Города откроются немедленно. Люди смогут уйти прочь из долины Шемахи. Кто останется — признает власть царя Джавдета и проявит смирение и покорство.

Он не сказал ничего про личное имущество, оружие, знамена и гарантии безопасности. Это могло значить только одно: ничего хорошего шемаханцев не ждало.

— Что ж, — мне пришлось кивнуть для приличия. — Я должен донести твое предложение до царицы…

— Как!? Она в городе? — его глаза расширились, в них появился нездоровый блеск. — Что ж, тем лучше… Джавдет сможет взять ее в жены, и его положение упрочится, он станет царем по праву…

— Не бывать двум солнцам на небе! — вдруг рявкнул Гегард Торники и яростно взмахнул знаменем. — Не бывать двум царям в Шемахани! Понятно тебе, порождение козла и гиены? Есть уже царь в Шемахани, и грозен он, и силен, и нет другого равного ему!

— Откуда — царь? — недоуменно захлопал глазами Касым. И куда только делась спесь? — Я должен…

Он ринулся к своей лошади, и, не дожидаясь свиты, взлетел в седло.

— Жду тебя здесь с Джавдетом — или без него! — крикнул я ему вслед. — Переговоры не окончены!

Он только рукой махнул, а его знаменосец, восприняв это, видимо, как согласие, воткнул в землю древко полосатого знамени. Гегард и Кузьма последовали его примеру, выражая своё намерение дождаться, но я отрезал:

— Кузьма, ты с госпожой Рштуни возвращаешься. Он хотел, чтобы ворота Старого Города открылись немедленно? Давай сделаем это!

Я посмотрел на часы: вынужденное затворничество Императора и Царицы во дворце продолжалось уже три часа двадцать минут. Кажется, я сделал всё, что мог…

Ворота распахнулись, выпуская ровные ряды пехоты в новенькой форме, с примкнутыми штыками на винтовках, развевающимися знаменами и невиданным доселе на просторах Кафа и Леванта боевым кличем:

— Сига-суджук! Сига-суджук! — их шепот был подобен грому!

Черт возьми, отсюда, с выжженной земли парка, с расстояния в полторы версты, наша «лапотная рать» смотрелась куда как впечатляюще! Блеф? Профанация? Надувательство? Позвольте! Если и блеф — то наивысшего качества!

Делегация баалитов — гораздо более многочисленная, чем первая, резко остановила коней на границе жилой застройки. Скакуны перебирали ногами, горячились, прядали ушами заслышав шум тысяч людей. Я разглядел Касыма в белой чалме, и рядом с ним человека в черном бурнусе с капюшоном, надвинутым на лицов — Джавдет?

Он сделал властный жест рукой, и Касым двинулся ко мне. Точно — Джавдет.

Колонны ополченцев развернулись в боевые порядки, замерев с винтовками на плечах у самой стены. Так их казалось еще больше, и старинные карамультуки с длинными штыками смотрелись отсюда, из тени реющих знамен, ничуть не хуже винтовок Лабеля. Наверное, потому, что вооружены этим наследием глубокой старины были подростки и старики из последних рядов, которые терялись за спинами своих более крепких и бравых товарищей.

— Откуда это? — Касым второй раз за сегодня спешивался на моих глазах. — Откуда войско?!

— Я предлагаю вам покинуть Шемаху немедленно, — я снял фуражку, глянул на небо и прищурился. — Просто представьте, уважаемый Касым Абу Али: Горская дивизия блокирует Золотые ворота уже к вечеру, Искандер ведет своих джигитов налегке, у каждого — по две заводные лошади… Корпус генерала Бероева подтянется к утру — но вам от этого легче не станет.

— Не станет легче?! — он еще бодрился. — Что сделают твои пехотинцы против двадцати тысяч аскеров?