Потом, отсеяв сорные шумы, слушал музыку, разлитую повсюду, пронизывающую толщу мировой храмины от основания до маковки.
Слушал и печалился о так и не преодолённой человеком тугоухости, через которую не продраться вещим звукам. А ведь несовершенство слуха в отношении потусторонней музыки, которая персональным образом о нас/для нас звучит, приводит к повседневному разладу в ближнем круге точно так же, как нечувствительность к симфонии небесных сфер приводит к разладу в жизни общества и государства. Представить только, от скольких дребезжаний мы могли бы уберечься и скольких столкновений избежать, направив дело к общему согласию, если бы слух наш не был так досадно ограничен. Каждый ясно расслышанный мотив музыки храма бытия имел бы тогда для всех неоспоримое значение и однозначный смысл – кто стал бы возражать против того, что явно? А если бы нашлись прохвосты, они бы скоро очутились в одной палате с теми, кто сомневается, что вода мокра, мёд сладок, а огонь горяч.
Слушал и уже не думал ни о чём – сам становился музыкой, тёк и звучал с общей гармонией в лад. Не думал ни о прошлом, ни о настоящем, ни о будущем. Зачем? Прошлое кривляется и фиглярит так, что нежные и слабые срываются с катушек. Настоящее надо слушать – разве мы думаем о музыке, когда в ней растворяемся? А будущее… Оно, конечно же, наступит. Уж больно чёткие картинки – те самые, которые всё чаще являются в мой сон, как кадры ещё не вышедшего на экраны фильма. Я, помнится, упоминал уже: словно знакомый фотограф побывал в грядущем, нащёлкал снимков и переслал мне прямо в мозг – по-свойски, как дельфин дельфину. Это загадочные, завораживающие и отчаянно весёлые картинки. Я разглядываю их, и во сне меня одолевает хохот. Небесный промысел опять нас всех надует. Ну то есть всех вообще. Затейливо и ловко завернёт, как не могли бы и представить. Известно же: куда ни двигай, всякий раз окажешься не там.
Но просыпаешься, и через миг уже не вспомнить – в чём, собственно, прикол? При этом всё же ощущение такое, что там, впереди – бесконечная мелодия.
Благодарности
Александру Секацкому, бросившему зёрна в дремлющую пашню;
Дмитрию Григорьеву, приоткрывшему дверцу в трудовой скит;
Сергею Носову, деликатно указавшему на недостатки;
ополченцам Донбасса – позывные Олигарх, Пепел, Шербет, Одесса, Беркут, – позволившим увидеть и почувствовать очнувшуюся Новороссию;
героям асса-культуры, живым и мёртвым;
Музыке – за то, что всё-таки есть.
Примечания
1
Безопасная зона при землетрясении (