Как мы уже говорили, у Павла Фитина как начальника разведки в работе было две опоры: опытные ветераны и его соученики по Центральной школе, буквально на глазах набирающие профессиональное мастерство. Конечно, разведка — дело штучное, коллектив отдела был, в общем-то, небольшой, а тех людей, кому Фитин мог безоговорочно доверять, на кого он мог всецело положиться, было ещё меньше. Нужна была, так сказать, свежая струя — молодые, образованные, профессионально подготовленные, надёжные люди.

Где таковых взять? Думается, ответ на этот вопрос Павел Михайлович искал недолго: ещё с 3 октября 1938 года реально начала работать Школа особого назначения (ШОН) для подготовки кадров разведчиков, и начальник разведки оказывал ей особенное внимание.

Вот что вспоминал выпускник ШОН Герой России Александр Семёнович Феклисов, пришедший на службу в разведку в 1939 году, после окончания Московского института инженеров связи:

«В нашей Школе училось всего десять слушателей. По своему социальному происхождению все были детьми рабочих и крестьян, мобилизованными в органы госбезопасности после окончания технических вузов. Тогдашний начальник разведки Павел Михайлович Фитин набирал кадры главным образом из числа молодых людей, окончивших технические вузы. Он считал их более трудолюбивыми и изобретательными. Выпускников же гуманитарных вузов, по его убеждению, учили лишь “зубрёжке и болтовне”. Годичная программа Школы включала в себя изучение иностранных языков, спецдисциплин, отдельные вопросы истории ВКП(б), страноведение.

Ежедневно было 6 часов занятий. Обычно первые три урока отводились иностранным языкам. Пять слушателей изучали английский, трое — французский и двое — немецкий. Все начинали с азов, ибо в технических вузах в то время иностранные языки преподавались крайне слабо. <Как видите, наше предположение о том, что у Павла Фитина были проблемы с изучением языка, косвенно подтверждается. — А. Б.> Из спецдисциплин входило изучение теории разведки для всей группы, а также радиодело для одной группы и вопросов документации — для другой.

Основным методом обучения были беседы, проводившиеся практическими работниками разведки и контрразведки...»[206]

Сразу же заметим, что мы не разделяем точку зрения Павла Фитина на выпускников гуманитарных вузов, думаем, что на его позиции сказывалось извечное соперничество во взаимоотношениях между «физиками» и «лириками» — «гуманитариями» и «технарями», а так как Фитин принадлежал к категории последних, то и поддержал «своих». Однако нам известно, что как те, так и другие вписали в историю советской разведки ярчайшие страницы. Считаться заслугами не будем, но чтобы защитить гуманитариев и подтвердить правоту наших слов, назовём имя всего лишь одного блистательного разведчика, ещё при жизни ставшего легендой, — Героя Советского Союза Геворка Андреевича Вартаняна, выпускника факультета иностранных языков Ереванского государственного университета. Думаем, что этого вполне достаточно...

Итак, возвращаемся к Школе особого назначения. Каких-либо кафедр специальных дисциплин в ней ещё не было, так же как не было и никаких учебников или пособий. Но эти недостатки с лихвой компенсировались уровнем преподавательского состава, ибо занятия со слушателями проводили такие легендарные разведчики, как Моисей Маркович Аксельрод, работавший на Ближнем Востоке и в Италии; Вениамин Соломонович Гражуль, работавший с нелегальных позиций в Голландии, Франции и Германии, приложивший, так сказать, свою руку к похищению генерала Е. К. Миллера в Париже; Евгений Петрович Мицкевич (кстати, он будет возглавлять ШОН — тогда уже Высшую разведывательную школу в 1948— 1953 годах), руководивший нелегальными резидентурами в Германии, Италии, Англии, а затем работавший с нелегальных позиций в США и в Китае; уже хорошо нам известные Павел Матвеевич Журавлёв и Василий Михайлович Зарубин (про общение с Зарубиным один из выпускников ШОН сказал: «Лекции — лекциями, но встречи с ним вне занятий — это было особое “лакомство” для слушателей»), ну и ещё ряд товарищей, имена которых нам с вами знать просто не обязательно... Их лекции больше походили на дружеские и весьма откровенные беседы со старшими товарищами — передачу опыта разведывательной работы.

Преподаватели других дисциплин тоже были не из числа рядовых, так сказать, учителей. Это были, к примеру, посол СССР в Великобритании Иван Михайлович Майский — будущий академик АН СССР, полномочный представитель СССР в Японии и США Александр Антонович Трояновский, полномочный представитель СССР в Финляндии и Италии профессор Борис Ефимович Штейн, доктор исторических наук, и, опять-таки, многие другие...

Так что можно понять, что уже довольно скоро выпускники ШОН стали вливаться в ряды советской внешней разведки в качестве надёжного и хорошо подготовленного пополнения. Достаточно сказать, что именно им будет суждено сыграть главную роль в реализации «атомного проекта».

...Впоследствии Школа особого назначения стала именоваться Разведывательной школой, а затем и Высшей разведывательной или 101-й школой; потом она была превращена в Краснознаменный институт, в обиходе именовавшийся «КаИ», которому в середине 1980-х годов было присвоено имя Юрия Владимировича Андропова. Сегодня это Академия внешней разведки Российской Федерации — высшее специальное учебное заведение, осуществляющее подготовку и повышение квалификации офицеров СВР России. Насколько известно, в этом учебном заведении работает прекрасный профессорско-преподавательский состав, за многие десятилетия здесь сложились замечательные традиции. Академия гордится своими выпускниками, имена подавляющего большинства которых... остаются закрытыми. Не удивительно, ведь девизом Службы внешней разведки являются слова «Без права на славу — во славу державы».

И не будем забывать, что у истоков этого учебного заведения стоял начальник 5-го отдела ГУГБ НКВД — старший майор государственной безопасности Павел Михайлович Фитин и что это одна из его многих заслуг перед разведкой и Родиной.