– А я говорил тебе! Ты – лучший из всех тошеров, кого я знаю. И ты нашел свой тошерон. Эта юная леди – вот твой тошерон, парень!
И что тут прикажете делать? Наступив всем весом на Анонима, Финт сжал Симплисити в объятиях и поцеловал ее – к прискорбию, поцелуй пришлось прервать на самом интересном месте, ведь впереди было столько дел.
Удар, нанесенный Симплисити, оказался не из слабых: пульс, безусловно, прощупывался, но тут и там сочилась кровь, и вставать наемный убийца в ближайшее время явно не собирался. А вот помощник его приподнялся, но без лишнего энтузиазма: с полным ртом воды и нечистот любой замешкается. Негодяй стонал, пошатывался и пускал слюни вперемешку с зеленой слизью.
Финт встряхнул его за шкирку:
– Ты английский понимаешь? – Ответа он не разобрал, но вперед вышла Симплисити и, по-быстрому допросив злоумышленника, сообщила:
– Он из Гамбурга – это одно из германских государств; и, по всему судя, до смерти напуган.
– Отлично; скажи ему, что если будет пай-мальчиком и выполнит все, что мы попросим, так может статься, ему еще светит вернуться на родину. Не говори ему, что скорее всего, светит ему виселица, не хочу его тревожить попусту. Прямо сейчас, понятное дело, я побуду другом этому бедолаге, которого сбила с пути истинного дурная женщина. Так что, полагаю, он будет очень, очень услужлив. Ах да, скажи ему, чтоб снимал штаны, да по-быстрому! – Брюки оказались немецкого пошива и очень, кстати, неплохими, но Финт безжалостно разорвал их на длинные лоскуты и крепко связал и распростертого на земле Анонима, и ее полуголого помощника.
Симплисити засияла улыбкой – но тут по лицу ее скользнула тень.
– Финт, а что теперь? – спросила она.
– Так все ж идет по плану, – отозвался он. – Ты знаешь то место, о котором я рассказывал. Мы называем его Котел, потому что в грозу там все кипит и бурлит, но по крайней мере там почище, чем где-либо еще. Помнишь про светлые кирпичи? Там есть еда и бутыль с водой. А заслышав выстрелы, сюда сбегутся люди. – Он вручил девушке Соломонов пистолет. – Ты знаешь, как при необходимости стрелять из такой штуки?
– Ну я видела, как стреляют друзья моего… мужа, так что, думаю, справлюсь.
– Вот и славно, – отозвался Финт. – Ты просто наставляешь вот этот конец на того, кто тебе не нравится, и оно обычно срабатывает. Если все пойдет хорошо, думаю, я смогу прийти забрать тебя ближе к полуночи. Ни о чем не тревожься: самое страшное, что только есть в туннелях на данный момент, это я, а я на твоей стороне. Ты услышишь голоса, но ты просто затаись и сиди тихо; а когда я за тобой приду, я свистну особым образом – ты и поймешь, что это я; все как мы и планировали…
Симплисити поцеловала его и молвила:
– А знаешь, Финт, твой первый план тоже сработал бы.
Очень демонстративно она надела на палец кольцо, «найденное» в туннеле, и ушла, отыскивая в темноте путь по чуть более светлым кирпичам.
А Финт лихорадочно принялся за дело. Он со всех ног кинулся вниз по туннелям к тому самому месту, куда столь решительно преградил доступ мистеру Чарли, и осторожно вытащил из укрытия – и из-под пучков лаванды – останки злополучной девушки с золотыми волосами, в точно таких же коротких штанах и шапочке, как Симплисити. Он надел ей на ледяной палец роскошное кольцо – золотое кольцо с орлами в гербе.
Теперь оставалось самое неприятное. Финт вытащил пистолет Анонима, несколько раз вдохнул поглубже, дважды выстрелил трупу в сердце – ведь Аноним обязательно сделал бы контрольный выстрел на всякий случай, и, – содрогаясь от ужаса и стараясь не глядеть, – один раз в лицо, туда, где крысы уже начали… ну, делать то, что крысы обычно делают со свеженьким вкусным трупом. «Прости», – прошептал он. А затем из другого тайника среди мусора достал ведро со свиной кровью. Опрокинул его, все это время стараясь думать, будто он не здесь, а где-то в другом месте, он – развоплощенный дух, который со стороны наблюдает, как все эти действия производит кто-то другой, – потому что сколько бы Финт ни твердил себе, что ничего особо дурного не совершает, некая часть его души упорно с этим не соглашалась.
После того он прошел по туннелю назад, сел и заплакал, прислушиваясь к топоту и чвяканью бегущих ног. Звук стремительно приближался. Первым, что характерно, мчался Чарли, а за ним – двое полицейских. Они застали Финта в слезах: причем слезы лились сами собою.
– Да, – рыдал Финт, сжавшись в комочек, – она мертва, в самом деле мертва… Но я сделал все, что мог, правда.
Тяжелая рука легла Финту на загривок.