– Счастлив возобновить наше знакомство, молодой человек, особенно в свете вашего отважного вмешательства вчера вечером: Чарли мне уже все рассказал. – Генри Мэйхью помолчал. – Вы чрезвычайно интересный юноша. Могу ли я задать вам… несколько вопросов личного характера? – Рука его уже потянулась к карандашу и блокноту.

Финт к такому не привык: люди, которым хотелось задать ему вопросы личного характера, такие как «Где вы были ночью шестнадцатого числа?», обычно задавали их, никакого разрешения не спрашивая, и ответа требовали незамедлительно.

– Не возражаю, сэр, – выдавил из себя Финт. – Ну то есть если они не слишком личные.

Мистер Мэйхью рассмеялся, а Финт между тем обвел взглядом комнату, недоумевая: зачем одному человеку такая пропасть бумаги? Книги и стопки бумаг лежали на всех горизонтальных поверхностях, включая пол, – повсюду на полу, но аккуратно.

– Я так понимаю, сэр, вы не были крещены? – поинтересовался мистер Мэйхью. – Мне кажется, что вряд ли. Мистер Финт – это имя, которое вам… досталось?

Финт решил отвечать по возможности честно. В конце концов, он уже проходил все это с Чарли, так что он выдал слегка урезанную версию «истории Финта», потому что незачем болтать лишнего.

– Нет, сэр; я найденыш, сэр; Финтом меня прозвали в приюте, потому что я больно верткий, сэр.

Мистер Мэйхью открыл блокнот: гость подозрительно сощурился. Карандаш уже завис над бумагой, того гляди прянет вниз, так что Финт заявил:

– Не в обиду будь сказано, сэр, если кто за мной чего пишет, меня прям в дрожь бросает и язык отнимается. – И зорко оглядел комнату в поисках запасных выходов.

Однако, к вящему его изумлению, мистер Мэйхью промолвил:

– Молодой человек, я приношу свои извинения за то, что не спросил вашего разрешения. Разумеется, я не стану делать записей, не спросив предварительно вас. Видите ли, я много чего записываю по работе, или, правильнее будет сказать, в силу моего призвания. Речь идет об исследовании – о проекте, над которым я работаю вот уже какое-то время. Я и мои коллеги надеемся открыть правительству глаза на ужасное положение дел в нашем городе; ведь если задуматься, это богатейший, самый могучий город мира, и однако ж, многие живут в условиях немногим лучше, чем в Калькутте. – Заметив, что Финт не изменился в лице, мистер Мэйхью уточнил: – Возможно ли, молодой человек, что вы не знаете, где находится Калькутта?

Финт уставился на карандаш. Ну ладно, видать, не отвертишься.

– Точняк, сэр, – признался он. – Без понятия, сэр, уж простите.

– Мистер Финт, это не ваша вина. Действительно, – продолжал мистер Мэйхью, словно рассуждая сам с собою, – невежество, неудовлетворительное состояние здоровья, отсутствие правильного питания и питьевой воды ведут к тому, что ситуация ухудшается еще больше. Так что я просто-напросто расспрашиваю людей об их жизненных обстоятельствах и да, об их заработках, ведь правительство никак не сможет проигнорировать тщательную подборку данных! Как ни странно, представители высших слоев общества, которые обычно щедрой рукой жертвуют на церкви, благотворительные фонды и прочие великие начинания, не слишком любят опускать взгляд вниз, себе под ноги, ограничиваясь разве что раздачей супа для добродетельных бедняков.

При упоминании о еде у Финта в животе опять забурчало. Забурчало, видимо, достаточно громко, чтобы даже мистер Мэйхью расслышал; заметно смутившись, он спохватился:

– Глубокоуважаемый сэр, вы же наверняка проголодались; я это предвидел – сейчас позвоню, горничная принесет вам ветчины и парочку яиц. Мы небогаты, но, по счастью, и не бедны. Хотя надо отметить, что у всех в этом вопросе своя арифметика. Видал я людей, которые, на мой взгляд, прозябали в беспросветной нищете, а между тем уверяли, что дела у них идут неплохо; с другой стороны, знаю я и таких, которые живут в огромных особняках и доход имеют немаленький, и тем не менее считают, что они в двух шагах от долговой тюрьмы! – Улыбнувшись Финту, он позвонил в колокольчик и полюбопытствовал: – А вот взять вас, мистер Финт, вы, как я понимаю, тошер, но не брезгаете и другими случайными подработками по возможности? Вы считаете себя богачом или бедняком?

А вопрос-то с подвохом, догадался Финт. Мистер Мэйхью, возможно, не так чертовски хорошо знает жизнь, как Чарли, но и недооценивать его нельзя; так что паренек решился на крайнее средство – честность.

– Пожалуй, мы с Солом не то чтоб совсем бедны, сэр. Видите ли, мы зарабатываем понемножку тем и этим, кое-что перепадает, так что, думается, нам грех жаловаться в сравнении с многими другими, да.

Похоже, испытание он выдержал: мистер Мэйхью остался доволен. Он покосился на блокнот и уточнил:

– Сол – это ведь тот джентльмен, еврей по религиозным убеждениям, с которым вы живете под одним кровом, как мне рассказывал Чарли?