Я увидела, как радостная улыбка сползла с лица Кена, но в этот момент через заднюю дверь ворвалась Эми с громким криком: «Приве-е-е-ет!» За собой она тащила своего жениха, лучшую подругу и сестру из Аризоны.

В какой-то момент во дворе собралось человек двадцать пять: с одной стороны – парни, вопящие у вытащенного Кеном на улицу телевизора всякий раз, когда Джон Смольц кого-то вырубал, а с другой – девушки, охающие и ахающие над папкой со свадебными планами Эми толщиной в десять сантиметров. Фонари с лимонной коркой отпугивали москитов, мы пили розовый пунш – с изрядным количеством алкоголя, слава Тебе Господи – и восхищались ее подборкой образцов материи, фотографий свадебных платьев, образцов приглашений и вырезок из журналов.

Я улыбалась и кивала, делая вид, что радуюсь за нее, но все это время я мечтала о том дне, когда буду заполнять свою собственную папку на кольцах. Поглядывая на тот конец стола, я наблюдала за Кеном, который улыбался своей голливудской улыбкой и смеялся с друзьями. Нашими друзьями.

«Мы же можем устраивать такое во все выходные», – думала я.

Я оглядела темный лесистый двор с порхающими светляками и цветущими кустами азалий и попыталась представить, куда мы поставим качели. Я взглянула на свой безымянный палец и вообразила на нем подмигивающий мне квадратный бриллиант.

Я была счастлива тут, с Кеном. Он смешил меня, и сердил меня, и делал из меня лучшую версию самой себя. Но самое главное – он заставлял меня хотеть того, чего, возможно, он не мог мне дать. Того, во что он не верил.

Ну, вроде свадеб, детей и волшебства.

Зато я сама верила в них за нас обоих.

Часть III

25

Я проснулась с привычным ощущением, что мою ногу поджаривают на газовой горелке.

Все это время меня беспокоили солнечные лучи, проходящие через выпуклое окно и пытающиеся сжечь меня по утрам заживо. Я умоляла Кена заказать туда шторы или жалюзи. Я даже как-то исхитрилась, вырезала полукруглый кусок фанеры и пристраивала его на ночь в верхней части окна, но после того, как он однажды ночью отвалился и рухнул своим острым углом мне прямо на лоб во время сна, я сдалась.

Но я больше не возражала против того, чтобы просыпаться с пылающими ногами. Потому что это значило, что я просыпаюсь рядом с Кеном.

Я повернулась и прижалась к его крепкой спине. Он всегда спал в позе эмбриона, так что все пылающие-в-ногах-кровати-адские-лучи-смерти нисколько его не волновали.

Я обхватила его за талию, просунула руку между ним и подушкой, которую он прижимал к себе, и поцеловала в затылок.

– Ты проснулся?

– Нет.

Я подняла свою раскаленную докрасна ногу и прижала к его лодыжке.

– А теперь?

Но этот поганец даже не шевельнулся.