— Гностики понимают космологию во многих отношениях весьма схоже с индуизмом и буддизмом. Интерпретации, конечно, отличаются, но цифры очень близки.

— Какие цифры конкретно? — вежливо осведомился Джерри.

— Ну, например — махаюга[4]. И индусы, и гностики указывают четыре миллиарда триста двадцать миллионов лет. Как-никак, а это интересное совпадение, а?

— А как насчет кальпы? Я думал, это ваше название временного цикла.

— Ах, нет, это — день да ночь Брахмы, восемь миллиардов шестьсот сорок миллионов лет.

— Так мало? — без малейшей тени иронии произнес Джерри.

— Махаюга делится на четыре юга, или периода. Нынешний цикл близится к концу. Этот период — последний из четырех.

— А что это за периоды?

— О, дайте подумать… Сатьяюга, Золотой Век; это относилось к первым четырем десятым цикла. Потом была Третаюга, второй Век, занявший восемьсот шестьдесят четыре тысячи лет. Третий Век — Двапараюга (вы улавливаете отголоски обычного языка древних?) длился лишь две десятых полного цикла. Я думаю, это правильно, как вам кажется? Как сильно мы в эти дни полагаемся на наши вычислительные машины! Калиюга — естественно, настоящий период. Начался он, как помнится, в полночь с семнадцатого на восемнадцатое февраля три тысячи сто второго года до нашей эры.

— А что такое Калиюга?

— Черный Век, мистер Корнелиус. Ха! Ха!

— И как долго он предположительно продлится?

— Всего лишь одну десятую Махаюги.

— Так у нас, значит, полно времени?

— О, да.

— А потом, в конце манвантара[5], цикл повторится? Полностью вся история снова!

— Некоторые так считают; другие думают, что циклы слегка различаются. В основном здесь просматривается продолжение наших представлений относительно перевоплощения. Странная вещь: современная физика начинает подтверждать эти данные — в понятиях полного преобразования галактики и прочего. Я вынужден признать, что чем больше я читаю трудов, издаваемых в наши дни, тем большее сомнение меня охватывает по поводу выбора между тем, что я думал как индуист, и тем, что я познал как физик. Требуется самодисциплина, чтобы разделить эти понятия в моей голове.

— А почему вы думаете над этим, профессор?

— Старина, моя карьера в Университете пострадает, если я позволю мистицизму проникнуть в логику.

В голосе брамина чувствовался легкий налет язвительности, и Джерри не мог не улыбнуться.