– Спасибо, – обнимаю братишку.
Сестренка помогает маме накрыть стол в беседке. Отец несет туда шампура с готовым мясом. Мы с Ванькой забираем из дома бумажные полотенца и пледы, чтобы теплее было сидеть. Эта атмосфера будто возвращает меня в семью, с которой мы в последнее время разделились на кусочки. Ощущение целостности успокаивает. Как бы тяжело не было они – моя единственная надежная опора. Надо как-то заново искать точки соприкосновения, но уже иначе, с соблюдением новых личных границ, которые им предстоит принять.
– Пожалуй, мне еще никогда не было так сложно, – начинает отец. – И я бы вряд ли стал рассказывать об этом без веской причины. Обстоятельства не оставляют мне выбора. Я очень тебя прошу, Алис, выслушать меня и постараться понять. Ты ведь у меня уже большая девочка.
Глава 47
Мама заметно нервничает. Мою руку, лежащую на столе, крепко сжимает Ваня, и мне становится спокойно. Просто по щелчку все, что горело в груди, вдруг погасло и отключилось. Яська подпёрла кулачками подбородок и с любопытством стреляет глазками во всех членов семьи. Папа закуривает. Диковинное зрелище, при нас случается крайне редко.
Он глубоко затягивается, выдыхает дым в сторону от стола.
– Так вышло, принцесса, что твоим биологическим отцом являюсь не я…
Ваня крепче сжимает мою руку, сестренка приоткрывает рот и роняет на пол вилку, мама отворачивается, глотая слезы, и, судя по всему, какие-то очень тяжелые воспоминания.
– …когда мы познакомились с твоей мамой, она уже была беременна. Красивая, совсем юная девчонка. Перепуганная, растерянная, нежная. Я потерял голову от нее. О беременности узнал немного позже и не буду врать, малыш, принять этот факт мне было непросто. Дело было не в самой беременности, в мужчине, который стал ее виновником. За три года до этого у меня были сложные отношения, которые я очень тяжело пережил. Окунаться в это еще раз мне не хотелось, но твоя мама, – улыбается отец. – Она так глубоко забралась в мое сердце, заштопала там все раны и уходить совсем не желала. Я понял, что не могу без нее. Просто задыхаюсь. И малышку принять готов как частичку любимой женщины. Я буквально влюбился в вас обеих, Алис. Это неизменно до сих пор…
Я пока молчу. Услышать такие новости от него, наверное, должно быть больно, но мне не больно. Я не чувствую злости на отца за то, что он сейчас рассказывает. Не чувствую обиды. Душой, головой, сердцем воспринимаю ее как простой рассказ о важном для моих близких людей. Дети выросли и им можно по-взрослому рассказать историю отношений родителей. А он… Он – папа для меня. Я просто не могу думать об отце как-то иначе. Это человек, который положил жизнь на благополучие семьи, заботился о нас, оберегал, сдувал с меня пылинки, иногда основательно перегибая. Его просто невозможно вдруг взять и перестать воспринимать по-другому.
Освобождаю руку, убирая ладонь брата, протягиваю ее через стол и сжимаю руку отца. Он вздрагивает, смотрит мне в глаза, а я в его. Улыбаюсь. Мне так хочется его поддержать. Отдать ему то теплое, что еще осталось во мне, потому что столько лет он носил это в себе и боялся.
– Рассказывай дальше, – хрипло прошу.
– Твой биологический отец…
– Не называй его так, – перебиваю, и папа тоже улыбается.
– Ладно, – кивает. – Тот мужчина… Звучит странно, не находишь? – нервно смеется.
– «Тот мужчина» меня устраивает, – глажу пальцами его руку и снова сжимаю.
– Сволочью он был, Лис. Опасной сволочью. На его счету оставшиеся безнаказанными изнасилования. И потом он похитил твою беременную маму. Держал ее взаперти и мы с дядей Димой, Максом, Денисов и целой группой людей ее оттуда вытаскивали. Мне тогда тоже сильно досталось, но важно лишь то, что мы смогли вас спасти. Когда ты родилась, я стал самым счастливым человеком на свете. А потом мама мне еще вот эту парочку подарила, – смеясь, кивает на близнецов.
– Ну-у-у… – тянет Ванька. – Теперь я хоть понимать начал, откуда такая гипер забота.
– Не только оттуда, сынок. Вот появятся у тебя свои дети, тогда мы с тобой это обсудим.