После Куршиса к столу вызвали Федоровича, потом Гобенского.

— В чем вы обвиняетесь? — спросил Олехнович того и другого, явно отступая от взятой на себя роли.

— Не знаю, — сказал Федорович. — Ротмистр все допытывался, кто подбивал нас на забастовку, почему ушли к Шейну.

— Значит, вас обвиняют в организации забастовки, — уточнил Олехнович.

— Выходит, так...

— Ну а на самом деле как было?

— Было это так. В мастерскую зашел хозяин Подберезский и принес подписную тетрадь, на памятник. На какой памятник, не сказал, велел только расписаться и отдать по пятнадцать копеек. Кто-то спросил — кому памятник? Хозяин опять не ответил. А люди, напуганные, побоялись, как бы в этом не было чего противозаконного. Да и пятнадцать копеек жалко...

Тут хозяин разошелся, начал кричать: глядите, сколько здесь подписей, во всех мастерских уж собрали, а за вас я, что ли, платить буду? Как мне в глаза глядеть околоточному? А подмастерья опять свое: нет — и все.

Ушел хозяин сердитый, на ходу бросил: «Теперь я знаю, как с вами разговаривать!»

А на другой день вечером велел остаться на работе, потом заставил работать ночами, по воскресеньям. Срочные, говорит, заказы. А плату за сдельную работу уменьшил. Подмастерья этого не могли вытерпеть, требовали не снижать расценки. Еще требовали выдавать кормовые деньги на руки, потому что Подберезский на харчи с подмастерьев деньги удерживал, а кормил так, что свинья есть не станет...

Хозяин после такого разговора совсем рассвирепел.

— Кто здесь, — кричит, — хозяин? Я или вы? Что хочу, то и делаю. Не нравится — уходите! — Схватил палку, хотел в драку...

Что было делать? Собрали пожитки и ушли от Подберезского. Нашли работу у Шейна. Недели две работали, а затем вернули всех обратно к хозяину и наложили штраф — по пять рублей на каждого...

— Подсудимый Гобенский, вы подтверждаете показания Федоровича? — спросил Олехнович.

— Подтверждаю. Все это верно. Да ты сам там был, Осип, без меня знаешь.

— Здесь я председатель суда, — остановил его Осип, — и должен судить по закону, по справедливости. А когда меня будут судить, сам отвечу.

— Правильно! — снова сказал старик. — Судить надо по совести, по закону. — Он поддерживал Олехновича, думая о своем деле, споря мысленно с ротмистром Челобитовым.

— Продолжайте, Гобенский. За что вас оштрафовали в ремесленной палате?

— В ремесленной палате нас оштрафовали за то, что мы бросили работу и перешли к другому хозяину. А пожаловался на нас Подберезский.

— Чем вы можете подтвердить это?