На следующее утро Александр узнал, что «как минимум» – это действительно был оптимистический сценарий. К нему пришел Коля Неверов, одногруппник, с которым Саша познакомился еще до университета. Парни были из одного города и на двоих снимали двушку в «хрущевке».

Коля был, что называется бабником или, как сейчас стало их модно называть западным словечком – пикапером. В свои двадцать лет он прошел огонь, воду и медные трубы в отношениях с прекрасным полом. Через его руки и другие части тела прошло уже добрых полсотни девушек. Колю били мужья, которым он наставил рога. Нещадно хлестали по щекам девушки, которых он бросал. За ним даже гонялись бандюки, когда он умудрился переспать с любовницей их «атамана». Теперь парень крутил любовь с дочкой одного высокопоставленного чина СБУ[1].

– Как тебе это удается? – как-то спросил у своего друга Саша, поймав себя на вопросе, были ли в его голосе нотки зависти или нет. – Ну ладно там всякие студентки, пэтеушки и продавщицы коммерческих ларьков. Это хоть и яркая, но бижутерия. Но я смотрю, твой гарем пополнился настоящими бриллиантами! Сначала любовница крутого бандюка, теперь дочка генерала-эсбеушника.

– Сашок, запомни простую истину. Нет недоступных девушек. Есть разный уровень доступа! И мне еще в этом деле Бог помогает. Даже печать по этому поводу имеется!

Колька говорил о большом родимом пятне на груди, похожем на крест.

– Ох, смотри, Колян, не сносить тебе головы. И за баб твоих, и за богохульство.

Теперь получалось, что на шее зашаталась голова у него самого.

– Сашок, – Коля начал без всяких предисловий, едва зашел к Чернышеву в палату, – ты серьезно влип. Я от своей Илоны узнал, что на тебя у правосеков[2] вырос серьезный зуб. Ты вчера в драке под колеса спихнул какую-то их шишку. Теперь тебя хотят отправить на зону по уголовной статье, а там разобраться с помощью уголовников. Будут клеить сто пятнадцатую статью – умышленное убийство, а не сто восемнадцатую или сто девятнадцатую – убийство при превышении мер самообороны или убийство по неосторожности. О твоих политических взглядах и заикаться не будут. Как сказал папик моей Ирки, «не будем лепить из него героя-мученика. Хватит с нас Коцабы[3]. Чистый уголовник и точка».

– Я об этом начал догадываться по вопросам следака.

– Сашок, когти тебе надо рвать отсюда. Все очень серьезно.

– Куда рвать-то? Денег нет. Загранпаспорта тоже нет. Да и кому уголовник нужен? Кто там будет разбираться с такой мелкой сошкой? Выдадут этим бандеровцам и все дела, – парень задумчиво смотрел в окно. От волнения у него начала сильно болеть голова.

«Хорошо, хоть череп булыжником не проломили. Но зато лежал бы здесь долго. А так через пару дней придется переселяться в СИЗО», – Чернышев кисло улыбнулся.

– Помнишь поговорку: «С Дона выдачи нету»? – Коля с хитрецой смотрел на своего друга.

– Да то когда было!

– Да, я смотрю тебя здорово по башке булыжником саданули. Минимум пунктов двадцать ай кью из твоих мозгов выбили. Дон был в восемнадцатом веке. А в двадцать первом вместо Дона стал… ну, думай! Даю подсказку. На туже букву начинается!

– Донбасс что ли… Я как то и не подумал…

– Как по мне, лучше щемить бандеровцев с калашом в руках, чем как баран идти к ним на бойню. А там глядишь, может, героем станешь, как Моторола или Гиви, – в Колиных глазах прыгали хорошо знакомые Саше искорки. В эти мгновения его друг был неотразим.

«За это его бабы и любят».

– Ох, Колян, можешь ты быть убедительным. Только я еще не думал, как это сделать. Это все же не к своей бабуле в село поехать.

– Сашок, не ссы, я все за тебя продумал. Садишься на автобус до Ростова. Там пересаживаешься на автобус до Донецка. Дальше смотри сам. Если хочешь воевать, то иди на призывной пункт военкомата. Адрес и как до него добраться я напишу.