За прошедшие пару лет женщины и девицы поднаторели в деле оказания медицинской помощи настолько, что вполне были способны самостоятельно справиться с легкими случаями. Это касается и ран, и заболеваний. Теория, помноженная на практику, – великая сила.

Практика же в госпитале была богатой. Поначалу люди относились к бесплатной медицине с недоверием. Ну не могло быть такого, чтобы лекари вот так-то лечили задарма. Не сказать, что молодые специалисты, приезжавшие из университета, ломили цены. Но, во-первых, опыта у них пока никакого, и их лечение эффективным назвать трудно. Во-вторых, они отбывали повинность после академии. Здесь же трудились маститые медики и излечивали от таких недугов, когда казалось, что все, край пришел.

Сегодня, встретив на улице сестру милосердия, никто не заглядывает ей в лицо и не пытается определить качество материала ее платья. Благородная она там, из богатой семьи или простолюдинка, никому не интересно, уважение ко всем одинаковое. А уж если самому довелось оказаться на госпитальной постели, так и подавно. Поэтому всем им без исключения почтительно кланяются.

– Земля слухами полнится, будто литовцы ходили к тебе в очередной набег, – проговорила Лиза, присаживаясь на стул напротив стола Павла.

– То правда, княгиня. Захаживали в гости, – подтвердил Иван.

– И как им твое угощение?

– Пришлось по вкусу настолько, что они решили остаться.

– Любишь ты гостей, Иван Архипович. Ох, любишь, – погрозила Лиза пальчиком.

Но было заметно, что ответом она довольна. А отчего бы и нет, коли ворам, пришедшим к тебе домой, дали такой укорот, что и иным наукой будет. Лиза и сама не заметила, в какой момент вдруг стала относиться к Пскову как к своему дому. Вот так проснулась как-то поутру и представить себе не смогла, что когда-то сможет расстаться с этими краями. А ведь такое вполне вероятно. Вече каждый год сызнова принимает решение, оставаться ли князю на столе в следующий срок или податься восвояси.

В этот момент дверь вновь открылась. Хм, да нет. Пожалуй, все же распахнулась, и в кабинет буквально ввалился князь Трубецкой. Такое впечатление, что он хотел тут увидеть какую-то только ему ведомую картину. Н-да. Чего уж там. Наверняка ожидал и вместе с тем боялся застать супругу в объятиях полюбовника. Это легко читалось на его лице, по выражению из смеси облегчения и разочарования.

– Будь здрав, князь, – с легким поклоном поздоровался Иван.

– Здравия тебе, князь. – Рудаков отвесил более глубокий, пусть и не раболепный, поклон.

А что такого? Это у Ивана привилегия не кланяться низко даже государю московскому. И, кстати, никто его ее не лишал. Или забылось, или вопрос этот настолько серьезен, что решиться в одночасье, без доказательства вины, никак не может. Ни следствия же, ни суда над Иваном не было. Трубецкой же, по сути, подданный Николая. Вот так все заковыристо.

– И вам здравия. Иван Архипович, поговаривают, ты пять сотен шляхтичей в капусту порубал?

– Не пять, князь. А только чуть больше трех, – спокойно возразил Карпов. – Точнее сказать не могу, потому как какое-то число потонуло в Великой.

– А скольких твои штурмовики достали на литовской земле, тоже не ведаешь?

– Отчего же. До границы сумели добраться двадцать два человека, из них шестнадцать шляхтичей, остальные боевые холопы. В живых остался только один. Повезло паразиту, вовремя отделился от остальных. Ну да ничего. Придет время, и его к ногтю придавим, – спокойным голосом неспешно пояснил Иван.

– Прошу простить, князь, мне там надо, – подался к двери Рудаков. – Привезли оборудование для лаборатории, принять бы.

Ага. Сообразил, что разговор может быть очень непростым. А оно ему надо? Ладно бы касалось медицины, тогда бы его отсюда и пинками не выгнать. Но в намечающуюся беседу он лезть не хотел. Тем более что ему не впервой предоставлять свой кабинет для общения этой троицы.

Угу. Так чтобы по отдельности они ни разу не беседовали. С одной стороны, Иван не желал провоцировать князя, пусть и ловил себя на том, что его отношение к Лизе претерпело весьма серьезное изменение. С другой – Трубецкой ревновал супругу, и не на шутку. Ну и, наконец, была еще одна сторона. Проявляемое недоверие лишний раз подтверждало, что у этих троих отношения далеко не простые, и ссора княгини с царем – вовсе не пустой звук, а имеет-таки место быть.