– Так что моя мечта начинает сбываться, Дик. Помните, я ещё до вашего отъезда в столицу говорил вам, что хочу посвятить свою жизнь борьбе с преступностью?

– Как же, как же… – Ричард задумчиво кивнул.

– Через год я оканчиваю Высшую Королевскую полицейскую школу! Отец сначала возражал, он хотел, чтобы я стал адвокатом-солиситором, как и он. Но я сумел убедить его. И вот уже полтора года я живу в столице, ведь я приехал в Лондон почти сразу же после вас, Дик. Странно, что мы не встречались до сих пор.

– Чего ж тут странного! Лондон – не Фламборо-Хед. Вы молодчина, Майкл! Аплодирую вашей целеустремлённости и настойчивости. Вы, наверное, один из первых учеников в этой – как вы сказали – высшей полицейской школе?

Только очень изощрённый слух различил бы в тоне Стэнфорда нотки лёгкой добродушной иронии.

– Высшей Королевской! – с гордостью поправил Лайонелл. – Школа создана по указу Её Величества пять лет тому назад. Это на Уайтхолл-Плейс, трёхэтажный особняк, мы там и живём, и учимся. Всего двадцать слушателей, Дик! Первый, вы спросили? Н-ну, уж не последний, это точно!

Глаза сына мистера Генри весело блестели, Майкл был явно доволен своей жизнью, своими успехами, открывающимися перспективами. Кстати сказать, в Англии того времени отношение к профессиональным сыщикам, к полицейским чинам высокого уровня было весьма уважительным. Такой род деятельности считался престижным и почётным. Общественное мнение в Британской империи свято исповедовало принцип: законы нужно исполнять не потому, что они хорошие, а потому что они действующие. Их не обязательно чтить, над ними можно потешаться, их можно даже не очень твёрдо знать, но соблюдать их нужно. И те, кто стоит на страже Закона, заслуживают всяческого почтения.

– На Уайтхолл-Плейс? – Стэнфорд добродушно усмехнулся. – А когда закончите обучение, будете работать в здании по соседству? И кем же?

По соседству, точнее, напротив располагался прославленный Скотланд-Ярд, центр лондонской сыскной полиции.

– О! Только если войду в тройку лучших выпускников своего курса. Тогда сразу помощником инспектора. Я бы очень желал этого!

– Вы войдёте, Майк, – улыбнулся Стэнфорд. – Я в вас верю. Как поживает ваш отец? Право, я соскучился по мистеру Генри.

Майкл нахмурился.

– Последнее время он неважно чувствует себя. Похудел, осунулся… Но к врачам обращаться не желает, как я ни уговариваю. Вы же помните, Ричард, отец всегда не любил медиков и отличался упрямством.

– Возможно, это просто возрастное, – успокаивающе сказал Дик. – Пятьдесят шесть лет, что ни говорите, немало.

Но нехорошее предчувствие кольнуло Стэнфорда в этот момент: всего два года назад мистер Лайонелл выглядел таким здоровяком! Дик был по-своему привязан к Генри Лайонеллу, он ничуть не кривил душой, говоря Майклу, что соскучился по его отцу, который, кстати, до сих пор возглавлял опекунский совет. Мистер Генри был как бы одной из немногих ниточек, связывающих Ричарда с прошлым, с теми днями, когда отец и мать были живы. У Стэнфорда даже мелькнула мысль: не съездить ли в Гулль, чтобы осмотреть отца Майкла. Дик был абсолютно уверен: сейчас, будучи во всеоружии, он в состоянии справиться с любой хворью, лишь бы она не была слишком запущенной.

Однако мысль эта именно что мелькнула и канула в глубины подсознания, словно некая внешняя сила помешала Ричарду додумать её до конца и принять соответствующее решение. Впрочем… Слишком многое удерживало его сейчас в Лондоне, кроме того, он начал интенсивно готовиться к желанному путешествию.

Меж тем, если бы добрый порыв Стэнфорда немедленно попытаться продиагностировать болезнь мистера Генри и помочь ему реализовался, дальнейшая судьба пожилого адвоката, его сына Майкла и самого Дика сложилась бы совсем по-иному…

Ричард Стэнфорд и Майкл Лайонелл, когда-то друзья детства, ещё около двух часов беседовали, вспоминали Фламборо-Хед, делились ближайшими планами. Им было приятно общество друг друга. Они неторопливо потягивали ароматный горячий грог, а за окошками гостиной Стэнфорда буйствовал холодный мартовский ветер, швыряя в стёкла заряды мокрого снега. И в какой-то момент Ричарду показалось, что там, за окнами, есть кто-то живой и злобный, подслушивающий их разговор, подглядывающий за ними… Словно что-то липкое и холодное проползло у Дика между лопатками. Стэнфорд недовольно передёрнул плечами. Неприятное ощущение пропало, беседа продолжалась в том же неспешном, умиротворяющем ритме.

Вскоре Лайонелл стал прощаться с хозяином.

– Благодарю вас за чудесный вечер, Дик! От души желаю, чтобы ваше путешествие оказалось успешным, – с улыбкой произнёс Майкл. – Новые встречи, новые впечатления, новые города и страны… Что может быть интереснее! Хочу надеяться, что, когда вы вернётесь, вы расскажете мне о том, что видели. И о новых идеях, которые придут вам в голову, ведь вы же подлинный философ, я помню!