Откуда эти джинсы и футболка хиппи? Что за…
— Слушай, а ты кто? — я оглядываюсь на парня. Хотя смутно помню его. — Мы с тобой знакомы?
Парень удивленно зыркает. Потом сокрушенно качает головой. Все на ходу. На поспешном быстром ходу.
Хотя я уже пытаюсь высвободиться. Не люблю, когда куда-то тащат.
— Ну ты даешь, Витя, — бормочет парень. — Видно, слишком сильно тебя приложило. Я Паша Цветков. Твой кореш. Мы с тобой «утюги». Как раз утюжили возле «Интуриста». А тут на тебе. Рейд пошел. Еле ноги унесли. Ну, что ты рыпаешься?
Что за нахрен Паша? Я остановился. Голова чуть не раскололась на куски.
Подожди, это же мой однокурсник. Мы вместе учимся в «Полиграфе». То есть в Московском полиграфическом институте.
Но как так? В каком таком полиграфическом? Я же закончил нархоз.
Я остановился. Схватил голову руками. Сейчас и в самом деле лопнет. Как переспелый арбуз.
— Витя, пошли, — парень потащил меня дальше. — Менты на хвосте. Весь товар слетел. У меня три «ливайса» ушли. По две сотни каждый. «Рылы» ладно, не жалко. Хотя тоже, мелочь, а приятно.
Так. Вроде ничего непонятно. Хотя смысл очевиден.
Он говорит про джинсы. Про «Levi’s». Которые стоят двести рублей. И про болгарские, марки «Рила». Они стоят намного дешевле.
Что за джинсы? Откуда? Почему стоят двести? И почему он зовет меня Витей?
Мы забежали в подворотню. Людей поменьше. Два дома стоят рядом. Узкий глухой проулок.
Паша оттащил меня подальше. Усадил за кучу стройматериалов. Кирпич и цемент, вроде бы. Стояли сложенные у стены дома. С Тверской, то есть, тьфу, с Горького, не видно.
— Ну, ты как, старик? — спросил он. — Очухался? Теперь можно. Передохнуть. У тебя что, память отшибло? Забыл?
Я потряс головой. Двойственное ощущение. Я ведь Роман Рябинин. Но еще и Витя Орлов. Предприниматель на пороге полувекового юбилея. И студент восемнадцати лет. Как так?
А вот так. Это же реинкарнация. Переселение душ. Что тут непонятного?
Там я погиб. В две тысячи двадцать третьем. А тут появился. В теле некоего паренька. Тогда все становится на свои места.
— Слышь, Паша, какой сегодня год? — прохрипел я. — И чего мы от ментов драпали?