Он поднимает туфлю, сделанную из звездного света.

– Примеришь, а’блена? – спрашивает он, предлагая ее мне.

А’блена. Только один человек называл меня так, только одному приходило это в голову.

Мое сердце готово выскочить из груди и взлететь, как воздушный шар.

Карминдор.

Перед Хлоей и ее друзьями, перед Джеймсом, который изображал любовь ко мне, перед Калли, которая научилась любить, и Сейдж, которая научила меня быть собой, я снимаю мокасины и ставлю туфлю ее перед собой. Он наклоняется, бережно берет меня за пятку и надевает мамину туфлю на мою ногу.

Она смотрит прямо на меня, растрепанная коса из крашеных рыжих волос небрежно спускается по плечу. Она поднимает темные очки и делает шаг ко мне, неуверенно, будто сомневаясь, не подшучиваю ли я над ней. Легкий налет веснушек у нее на щеках. Я и раньше их замечал. Но теперь хочу соединить, как созвездие, звездное небо на коже, которая медленно, но верно краснеет. Вспыхивает.

Элль.

Не Принцесса Амара, не девочка с конвента, сломавшая мне нос (не спорю, до сих пор виню ее), но и не незнакомка, которой нельзя доверять. Не знаю, какой я представлял встречу с ней, настоящую, без маски, без костюма, без фасада. Даже не помню, какой ожидал ее увидеть. Какой ее себе представлял.

Потому что эта Элль – единственная, какую я мог представить. Единственная существующая возможность. Не скажу, что она идеальна или я никогда не видел более красивой девушки, но в тот момент, когда наши взгляды встречаются, она – лучшее, что может случиться во вселенной. Человек, с которым я бы хотел провести всю жизнь на обсервационной палубе «Просперо».

Она тяжело сглатывает, губы плотно сомкнуты. Влажная трава просачивается сквозь джинсы, я слышу гулкий голос Лонни, призывающего всех отойти, но я не хочу вставать. Хочу замереть навечно в этом моменте. Жду, думаю, гадаю, сможет ли она меня когда-нибудь простить. Меня, Карминдора, актера, человека – Дэриена Фримена и Карминдора в одном лице.

Она наконец говорит, так тихо, что я почти ничего не слышу, впрочем, мне и не надо, я смотрю на губы и читаю слова. Говорит то, чего я никогда не ожидал от нее услышать.

– Ходят слухи, в это время года на обсервационной палубе очень хорошо, Карминдор.

Некоторое время он молчит, потом смеется. Его смех мягкий и глубокий, как бисквит в креме. Потом отвечает, так, как я и надеялась, как мечтала, и мое сердце взлетает высоко в космос:

– Только с южной стороны от Метрона.

Он не похож на Дэриена Фримена. Выглядит как обычный парень с темными курчавыми волосами, в тесноватой футболке «Звездной Россыпи», потертых джинсах и старых кроссовках. Просто кто-то, кто мог бы сыграть Карминдора в униформе правильного цвета, первый встречный из супермаркета.

У него на щеке шрам, которого не должно быть у Карминдора, по щекам расползается фиолетовый синяк, который… Точно. Наверное, это моя вина. Он потирает глаза тыльной стороной руки, словно что-то попало в глаз. Может быть, слезы. Мгла меня побери, неужели он плачет?

– Я думал, ты меня ненавидишь, – говорит он, вставая. – Это не я написал последнее сообщение. Долгая история, но это был не я. Хотя я и не сознался. Испугался того, что, если скажу, кто я, ты меня возненавидишь.

– Дурак! – Я обнимаю его. Он прижимает меня к себе, зарывается лицом мне в волосы. – Хватит рыдать, а то и я заплачу.

– А я не рыдаю, – выдавливает он, явно плача. – И, кстати, чтобы все прояснить, я не всегда буду так здорово выглядеть. Так что если тебя очаровали мои убийственные кубики…