10

Проснуться утром — это хорошо.

Именно утром, не к полудню, когда бьёт сквозь шторы резкий солнечный свет, шумят машины, визгливо кричат дети, а голова с самого утра не отдохнувшая, а усталая.

Встать в восемь утра… для обитателя Диптауна это почти подвиг.

Вика поднялась раньше. Я слышал, как она ходит по кухне, что-то негромко напевая, как бормочет включённый телевизор. И пахнет чем-то вкусным. И можно понежиться в кровати, не вспоминая ни о какой глубине, о мелких и крупных дрязгах, о ненужных подвигах, о хитрых интригах виртуального мира… интригах, которым место в мусорной корзине, которые успеют пожухнуть к вечеру и рассыпаться в прах на следующий же день.

Ритм… бешеный ритм Диптауна. Я люблю его. Но иногда так хочется забыть о жестяном ящике, набитом микросхемами, не открывать волшебные ворота в огромный и пленительный мир. Побыть в обычной комнате, где отстают у потолка обои, где скрипит рассохшийся паркет, тянет холодком из форточки… где женщина, которую любишь, напевает на кухне, готовя завтрак для тебя, лоботряса…

— Лёнька, внимание…

Когда Вика появилась с подносом в руках, я оторопел.

— Я тебя хоть раз поила кофе в постели?

— Нет, — честно сказал я.

— Исправим упущение.

…Это только в фильмах красиво выглядит. Или у них там кровати другой системы. И пищеводы иначе устроены. Пить полулёжа — это ещё ничего, а вот есть — совсем другой коленкор. Континентальный завтрак — дело хорошее, но тосты имеют обыкновение крошиться, причём не на поднос, а на постель. Яйца всмятку — и те плохо бьются о поднос, когда тот лежит на толстом одеяле, а под одеялом собственный мягкий живот.

— Можешь честно хвастаться друзьям, что жена приносит тебе завтрак в постель, — сказала Вика. — Только не уточняй, как часто. Ладно?

— Ладно.

И всё равно мне безумно приятно. Пусть даже я предпочитаю завтракать сидя, умывшись и почистив зубы.

— Вика, — отхлёбывая кофе, спросил я. — Как у тебя планы на сегодня?