— Планы меняются, ребята! Берите всё, что сможете, и уносите ноги. Если при этом вам удастся навести среди местных панику — будет неплохо!

Один за другим, как тени, наши провожатые растворились в окружающих помещениях.

— Идёмте! — сказал отец. — Никто в Ховентале не знает катакомбы лучше меня!

Спуск показался мне ужасно скучным и долгим. Тётя Клавдия учила сдерживать свои порывы, и сейчас это умение сильно пригодилось. Я шла, считая ступени и искоса поглядывая на Викера — их ширина позволяла двоим идти рядом. Воин Света казался големом, выполняющим чей-то приказ: бесстрастное лицо, выверенные движения. На мгновение я пожалела, что не видела, как он бьётся, но тут же пристыдила себя. И где я могла бы увидеть подобное чудо? Не иначе в Фаэверне, где кровь моих сестёр окропляла его меч! Но всё же Викер ар Нирн был красив! Мне доставляло удовольствие смотреть на его правильный профиль, тёмные волосы, лежащие на широких плечах. Простая рубаха, которая была ему чуть маловата, рельефно облепила грудь, очеркивая пластины мышц. Паладин — машина смерти на защите обиженных.

Лишь покачала головой. Как всё смешалось в этой жизни. Добро и зло. Ненависть и… симпатия. Да что со мной, в конце концов, такое?

Викер бросил считать ступени на четыреста пятьдесят восьмой. Судя по тому, как шевелились губы у Тами, упрямая девчонка не сдавалась, продолжая счёт.

Здесь царила кромешная тьма. Факельные кольца давно заржавели, некоторые незажженные факелы были воткнуты прямо в звенья толстенных цепей, зачем-то висящие на стенах. Слава богу, браслеты давали достаточно света — неяркого, но цепкого, позволяющего не потерять ни себя, ни спутников в темноте. За всю дорогу им не встретилась ни единая живая душа. Даже крыс, этих вездесущих посланцев чумы, нигде не было слышно. И то верно, что им тут делать? Грызть холодный камень, да слизывать влагу со стен?

Тризанский колодец привёл ко входу в катакомбы. Сколько Викер помнил, здесь никогда не было стражников — никто не желал проводить в подобном месте ни дни, ни тем более ночи. Ходили слухи о пропавших патрулях, страшных криках, холодящих кровь, явлениях ужасающих призраков, но, скорее всего, всё это было не более чем игрой распоясавшегося человеческого воображения. На самом деле людям казалось невыносимым находится под тоннами камня и земли, в окружении сотен и тысяч мертвецов. Какими бы спокойными ни были останки, их близость усиливала человеческий страх до недостигаемых пределов, ибо живым нечего делать рядом с мёртвыми!

Под ногами что-то противно захрустело. Викер перевёл взгляд вниз — пол усыпали кости. Большие и маленькие, рассыпавшиеся в пыль и почти целые. Больше тысячелетия жители Ховенталя высекали в скальной породе ниши, чтобы хоронить своих мертвецов. Город рос, возводил над кладбищем новые каменные арки, которые в свою очередь уходили по землю под давлением неумолимого времени. Викер покосился на Тамарис. Боевая монахиня не должна бояться костей, но вдруг испугалась? Отчего-то ему хотелось, чтобы она, ища поддержки, взяла его за руку и взглянула снизу-вверх своими огромными ореховыми глазами. Он привык всегда и во всем чувствовать себя сильным, но ей, кажется, его сила была вовсе неинтересна, и это задевало чувствительное мужское самолюбие.

Впрочем, сейчас рыжая вовсе никуда не смотрела. Глаза её были закрыты, губы шевелились, безмолвно произнося слова молитвы. Тонкое бледное лицо, пятно света в темноте… Внутренним взором ар Нирн увидел, как оросили его брызги крови… с его меча! По телу прошёл озноб. Да, она не попала под его удар в Фаэрверне, будь он проклят, но ведь могла?

Монахиня открыла глаза, решительно оттолкнула отца и пошла в левый коридор. Спустя некоторое время остановилась, поводя головой, будто лань в лесу. Прошептала одними губами: ‘Притушите браслеты!’

Коридор заполнился тьмой. В ней шептали безмолвные голоса, раздавались какие-то шумы и шорохи, от которых волосы у Викера встали дыбом. Воины Света не должны ничего бояться, однако сейчас ему было страшно, как никогда в жизни!

— Какого Дагона ты не избавляешься от неё? — донёсся до них визгливый истеричный голос, в котором ар Нирн с удивлением узнал голос Её Величества. — Тебе доставляет удовольствие наблюдать за её мучениями? Покончи с ней, и забудем об этом!

— Не мучениями — угасанием! Блекнущая день за днём искра жизни в телесном вместилище — самое прекрасное зрелище! Когда-нибудь, солнце, она погаснет и в тебе!..

Последовала пауза. Затем, изменившимся голосом испуганного ребёнка, королева спросила:

— Но ты ведь не допустишь этого?

— Бог не допустит, — сразу, будто ждал вопроса ответил её собеседник. — Тебе не стоит бояться ребёнка. Сюда никто, кроме нас, не ходит, даже мои доверенные слуги! Совсем скоро она угаснет — от голода, холода и одиночества. Тело я развею в прах. Считай, уже развеял! Так что спи спокойно, моя прекрасная Атерис, не беспокойся ни о чём! Идём!

Яркая вспышка прорезала воздух. Из-за поворота коридора плеснуло алым. А затем наступила призрачная тишина, нарушаемая шорохами… Будто множество когтистых лапок карабкались по стенам, тревожа мёртвых. Будто мёртвые тревожились…

Тамарис зажгла браслет и чуть не бегом бросилась вперёд по коридору, который вывел в круглую залу. В стене чернели ниши. Если покойники когда-то и лежали в них — давно обратились в воспоминания.

В центре залы, на постаменте, стояла клеть, на дне которой замерло бездвижно худенькое тельце.