– Пусть каждый изложит свои версии того, как именно следует поступить, – объявил Дмитрий сразу же после перерыва, – можно в письменном виде, дабы через четыре дня, мы все обговорили и приступили к нападению. – Закончил он и объявил собрание закрытым.
Вероятно, в ту секунду выдохнул каждый. Всех одолевал трепет, и все в один момент стали до родства близки, никто не испытывал большего облегчения чем эти бедолаги. Словно солдаты, готовящиеся к войне, они вышли из здания и почувствовали, что война отсрочена и уже совсем далеко, но не позади, а так, затаилась поджидая своего часа.
Пока Сергей вел машину Фабио показалось словно что-то беспокоило его, что непосредственно отражалось у него на лице. После всего того, что произошло сегодня Фабио не мог позволить обиде, которую завидел во взгляде Сергея что-либо внушить ему и тем более вынуждать его чувствовать себя одиноким даже среди новообретенной семьи.
– Послушай, если это из-за того, что было утром, – начал Фабио, – то не держи на меня зла, я просто не знаю, что на меня нашло. Пойми, я не желаю тебе ничего плохого, мы в одной лодке, мы семья и должны заботиться друг о друге.
– Все нормально Фабс, да и не хотел я из тебя извинения выпрашивать, просто странное ощущение внутри, ничего серьезного.
– У меня тоже есть нечто подобное пап, но я знаю почему, – и прежде, чем Фабио спросил она ответила: – потому что спустя долгое время мы забыли о том человеке на сцене, о Дмитрии, это его я тогда не смогла убить папа, помнишь тот что в отставке, я вспомнила его только сейчас, а он даже не говорил нам о том, какую же услугу он оказал нам освободив нас, он словно и сам забыл о том кто мы.
– Невероятно, Милли! Это и вправду он! Как же он изменился за все это время.
– Так вы знакомы? – Спросил Сергей немного взбодрившись.
Милена рассказала Сергею по дороге всю историю, что связывала Дмитрия и ее, Сергей был поражен и после короткого повествования наступила значительная пауза, которая запела облегчающей тишиной.
Глава 14.
К полуночи того же дня Фабио застал Сергея в баре, но в этот раз он не стал делать назиданий и лишь присел рядом. Сергей восседал за отдельным столиком пребывая в одиночестве и иногда наливал в граненный стакан водки из красивой красной бутылки. Он взглянул на Фабио, когда тот присел, и заметил его проницательное и разумеющее выражение лица, в котором не проявлялось ни доли упрека. Фабио понял наконец, что все оказалось куда более серьезнее чем выглядело на первый взгляд и слова Сергея после минутного молчания лишь подтвердили это.
– Я хочу сдохнуть Фабс… – Вымолвил Сергей, заполняя очередной стакан водкой. Глаза его были красными, но без слез.
Фабио не находил нужных слов и едва ли мог разобрать всю суть сказанного. Он растерялся поняв, что вступает на тонкий лед. В свою очередь Сергей понял, что Фабио нечего сказать и поэтому продолжил:
– Да, Фабс ты не ослышался. В коем-то веке я сказал это и не пошел против истины. Не хочу я больше мать его жить, не хочу и все тут. Знаешь, если бы не Наставник и не его путь, я просто бы пустил себе пулю в лоб, да не могу понимаешь? А черта с два! Кто меня поймет Фабс? Поломанная душа, сломленный человек, видел ли ты таких? Возможно, и видел, но что толку если они уже покоятся в земле, а я здесь как червяк на сковородке, потерянная душа! Куда делось мое благоразумие? Пройти сквозь тюрьму, сквозь смерть, сквозь пытку и оказавшись меж всем дерьмом понять наконец, что ничего не стоит эта жизнь. Что делать, когда не хочется мне жить, а? Куда мне прыгнуть чтоб все закончилось? Чертово представление, не правда ли? Все мне осточертело, все мне противно, дышать, есть, слушать, глянь на человека, который хоть что-либо потерял, глаз, например, или ногу, взгляни ему как-нибудь в лицо, думаешь он черт его несчастен? Ну а как же, он всегда найдет радость, больной найдет радость, потерявший найдет радость. Какого же черта я тогда ничего не потерял, абсолютно ничего Фабс, какого черта я так мучаюсь-то, а? Твою мать, все бы ничего, куда катится мир в моей голове, почему все проходит сквозь призму серости и небытия, почему все такое страшное и безобразное, что это за одиночество среди людей? Что за отчужденность заставляющая усомниться в том, что жизнь станет, когда-нибудь, чем-то сказочным и приятным, где тот черт что нашептывает мне эту чертову антиутопию? Где тот, кто надел мне на глаза серые очки и заставляет меня смотреть свозь них на каждую вещь? Куда спряталась красота, тишина, покой? Что со мной Фаби, Фабио! Да даже если ты знаешь, как меня вылечить, даже если знаешь все ответы, помогут ли они мне? Станет-ли лучше? Или мне уже ничего не поможет? Может быть, может быть… Где тот утопленник что вчера смеялся и радовался жизни? Сегодня он мокрый труп, которого вытаскивают со дна Невы! Что это за мир, в котором мне хочется всего кроме жизни, скажи мне мой дорогой друг? Может я просто жертва провидения? Или так все должно было быть? Не отрицаю, да, я знаю всем нам тяжело, не только одному мне Фабс, я даже представить себе не могу какие проблемы кроются у вас в головах, точно так же, как и вы не можете понять моих. Мы все говорим, кричим, а такое чувство, знаешь Фабс, словно мы и не слышим никого, мы иногда чего таить и зова собственного сердца не в силах расслышать что уж говорить о других душах и чужих сердцах? Больно, это больно да, но здесь ничего не поделаешь, слова лишь звуки, птички, которые улетят и больше не вернутся, а мы осознаем ту боль, тот крик, лишь спустя долгое время, когда сами спустимся в ту же бездну что и вопящий. Тяжело людям живущим, тяжело Фабс, вот мне и хочется иногда снять с себя эту ношу, это ведь так легко, не правда ли, так заманчиво и просто, но нельзя, и от этого кажется еще сильнее хочется туда в эту погибель окунутся. Неужели эти едва слышимые мысли подталкивают нас на это? Разве не удивительно? Все это черт возьми лишь голос, наш собственный голосок тянет нас в пучину беспросветной тьмы дабы мы обрели покой, и надвинули на себя муки, агонию следующей обители, в конечном счете мы сами убиваем себя, не так ли? Сначала идея, мысль, голосок, затем и претворение приговора, зачем мне решать проблемы Совета, быть ему или не быть, когда я и сам не понимаю, быть ли мне, или все-таки поддаться, рвануть туда, без обратного билета, без какого-либо чуда, какой-либо помощи? Другие скажут: только глупцы способны на это, не так ли? Лишь те, кто сам проходил через это с грустной миной, кивнут, и скажут, что мол, у него был выбор, у него был шанс, поддержка, помощь, надежда, да все что угодно, да у него это было, черт возьми, тьфу на него. А он! А что он? Когда у него не было жизни… Вот как выходит, таков приговор мой дружочек, не хочу я жить Фабс и не смотри на мое настроение, которое как и погода здесь в этом городе, нескончаемо меняется с солнца на дождь, не смотри на слова мои, которые взяли вверх надо мной, взгляни Фабс мне в глаза в которых отражается душа, взгляни ты наконец мне в душу и там ты увидишь все и даже больше, увидишь пустоту которая будет прекрасным ответом тебе, на все вопросы, о душа! Та самая которая вроде бы и есть у многих, а вроде бы и нет, как может быть у такого как я душа, да Фабс? Если бы только украл у кого, согласен, согласен, хотя ты молчишь, ты знаешь ведь, слова здесь излишни, они ни к чему здесь Фабс, ты можешь мне и не говорить ничего, я все вижу, я слышу тебя, ведь ты говоришь сейчас, как и я, но ровно не произносишь ни слова, душа твоя кричит так же как и моя, но есть там толстый и надежный стержень – Любовь, или семья, не знаю, но что-то надежное, что никогда не подведет. Люди одиноки, вот где опасность, не правда ли? Лишь одиночки знают то, чего не знают те, у кого есть другие, одинокие сердца страшны, они могут быть беспощадными, но могут и понимать тебя с полу слова, они и ангелы, и демоны и кто преобладает из них тот и правит, понимаешь, Фабс? Я постараюсь ради вас с Миленой, и я сделаю все для вас, честно, вы это все для меня, а также стержень которого у меня никогда не было и этого достаточно чтобы задержаться здесь еще ненадолго, не правда ли, Фабс? Ну тебя, расчувствовался старик, а ну вытри слезы, ну иди сюда, я тоже, тоже люблю тебя Фабс, эх ты…
Они крепко обнялись и этого в достаточной мере хватило обоим. Они поднялись наверх в своих номера чувствуя нечто прекрасное в своих сердцах, а именно братскую любовь.
Ночь хоть и была довольно спокойной, но все равно не давала Фабио должного покоя, все эти недуги, проблемы, боль, что является в разных обличиях к каждому из них не отпускала его. Фабио не жаловался, он лежал на правом боку в своей кровати, а рядом на другой спала Милена и он слышал ее дыхание которое было для него ангельской песней, ему никто не был нужен, ведь его сердце принадлежало его дочери и видит Бог, он любит ее и бережет как может, он волнуется за нее больше, чем за себя и боится, что она утаивает от него свою боль. У Фабио стынет кровь от одной мысли, что есть нечто терзающее ее. «Что, если она тоже хочет умереть, как и Сергей?» – думал Фабио, и от таких мыслей ему хотелось провалиться сквозь землю. Ему хотелось бы отмотать время немногим назад, чтобы не пытаться убивать Сергея, а взять его под свое крыло, как и Милену и они росли бы у него на глазах. Тогда он бы все поменял и жизнь пошла бы другим чередом, хотя он понимал, что счастья там было бы не больше, чем здесь, ведь нам всегда кажется, что будь так-то и так все было бы иначе и счастливее, но в конечном счете, все сводится к одному и тому же и это не всегда можно назвать счастливым концом. Фабио много думал пока пытался уснуть, он представил на секунду, что Милены нет рядом, что она больше не с ним, а осталась в прошлом со своей семьей, Фабио представил, что он теперь один в этой комнате и нет ни отцовской любви ни каких-либо переживаний и Фабио понял, что без нее, нет смысла в его жизни, он знал это итак, но иногда лишь потеряв что-то можно осознать всю ценность того что потерял, рано или поздно человек прощается со всем что имеет. Нежное дыхание Милены возвестило о себе, ведь Фабио задумался и перестал его замечать, он радовался ей и тому, что она сейчас спит и отдыхает от жизни с ее проблемами, он уверен что она счастлива так же как и он сейчас, но в другом месте, в собственной голове, в беззаботном мире, который иногда не возвращает людей обратно, забирая их в вечный сон, освобождая от оков жизни.
Глава 15.
Следующим утром Фабио не стал тревожить Сергея и позволил ему отдохнуть от былого натиска с его стороны. Он отчетливо помнил вчерашний разговор, если монолог Сергея можно было назвать разговором. В очередной раз Фабио почувствовал непреодолимое беспокойство, собственное бессилие в делах друга, невозможность достучаться до него, помочь ему, вызволить его из ямы, в которой он оказался. Лицезреть как человек медленно падает и сдается, видеть, как его задевает бездна, как она поглощает его и при этом сознавать что ничего не можешь с этим поделать есть самое безвыходное, самое несправедливое положение. Иногда немочь передается как болезнь, но Фабио не опускал рук и не намеревался сдаваться, ему нужно было время не меньше, чем Сергею, дабы разрешить сложившуюся проблему, найти корень зла и вырвать его с потрохами.
Фабио и Милена отправились завтракать, не беспокоя Сергея. Столовая блестела яркостью своих блюд. То, что каждое утро накрывалось на стол называлось «шведским столом» и из-за неустанных поисков Сергея по утрам они обычно пропускали столь многообразное сочетание всевозможных яств что несомненно являлось величайшей небрежностью. Еду закрывали металлические блюдца и тем не менее пища все равно пускала нежнейший и приятнейший аромат, который охватывал собою весь первый этаж.
Довольно немало людей подоспело к завтраку улыбаясь еде сонными и даже унылыми лицами и вскоре наевшись аппетитных кушаний они выглядели уже совсем по-другому, как некоторое цветы наполнившись солнечным светом выпрямляются и словно бы удерживают в себе восхитительный свет, так и они утаивали глубоко внутри таинственное светило, которым озаряли других.