– Умер?

– Да, – со вздохом ответил Уоррен. – Упал со стремянки и разбил голову. Умер прямо там, на подъездной дорожке, посыпанной гравием. Я был рядом, когда это случилось. Джозефина винила в этом меня. Я был немного старше. Она сказала, что это я подбил его залезть на стремянку. Только я этого не делал. Я боялся даже ногу на нее поставить, а вот в том мальчишке совсем не было страха. Ему хотелось посмотреть на гнездо дрозда, поэтому-то он и полез на лестницу.

– Уоррен, а как его звали? – с замирающим сердцем спросила я.

– Томас. Но это не было его настоящим именем. Не помню, как его звали по-настоящему. Мы все называли его Томасом. Старый дом так и не стал прежним после его смерти. Тетя Джозефина не смогла оправиться от этого горя. Дети не должны умирать раньше своих матерей.

– Не должны, – согласилась я, открывая блокнот. – А как звали мужа Джозефины?

– Видишь ли, – ответил Уоррен после паузы, – я не помню. Мне сказали, что он тоже умер.

– Вот как?

– В любом случае я его ни разу не видел. Помню только Томаса и Джозефину.

Значит, убитая горем, она похитила Дэниела и выдала его за собственного сына? Но почему?

– Уоррен, вы знаете, где похоронен Томас?

– Почему ты спрашиваешь об этом?

– Просто из любопытства. Мне нравится бродить по кладбищам.

– Его могила на кладбище Брайант-Парк. Там похоронены все Кенсингтоны. Оно находится на холме рядом с университетом.

Я почувствовала острую боль в сердце.

– Я знаю это кладбище, – пробормотала я. – Там похоронили нашего малыша…

– Милая ты моя! Ну какой же я бесчувственный. Конечно, я об этом помню. Я…

– Все в порядке, – сказала я. Но это было не так. Я не была на кладбище с того самого дня, когда мы с Этаном похоронили нашего первенца в крошечном гробу из красного дерева. Наш мальчик был самым молодым и самым последним из Кенсингтонов, похороненных на семейном участке, где покоились десятки членов семьи. Гленда уже отдала распоряжение по поводу того, чтобы рядом с могилой младенца оставили место для наших с Этаном захоронений. Мне многое не нравилось в моей свекрови, но я всегда буду ценить то, что она все устроила так, чтобы однажды мы все соединились.

– Единственное, что я помню о похоронах Томаса, – это огромная куча земли и маленький гроб, – продолжал Уоррен. – Гроб был отделан золотом. Я никак не мог понять, зачем такую красивую вещь опускают в землю. Отцу пришлось держать Джозефину. Она едва не бросилась в могилу Томаса. Шестилетнему мальчику было страшно все это видеть.

Я вздохнула.

– Значит, вам было шесть, а ему сколько?