— Все, Никита, — попытался урезонить его я. — Успокаивайся.

— Я хочу знать, что нас ждет, — он ощупью добрался до лежака и уселся рядом со мной.

— Это не ко мне — это к Ромео, — я старался скрыть от него, что и мне становится жутковато при мысли о будущем. Доверять словам Ромео причин не было. Не для того он провернул всю операцию по выманиванию нас из России и последующему захвату, чтобы оставить в живых. Надо очень ненавидеть нас, чтобы пойти на такой риск после недавнего побега, зная, что вся полиция страны стоит на ушах, пытаясь найти его.

— А насчет Мари? — Теперь Никита говорил тихо, почти шепотом. — Думаешь, он отпустит ее?

— Нет, не отпустит. Она свидетель. Ему проще убить ее.

Ник промолчал. Он и сам знал, что я прав. Скрипнула дверь, и луч света пробился в широкую щель, ослепляя нас, вынуждая прикрыть глаза. Когда дверь распахнулась, тяжело проворачиваясь в петлях, на пороге появились двое. Они едва умещались в узком проходе — один держал наизготовку автомат, в руках второго я увидел бидоны и пустое ведро. Он поставил их у входа:

— Здесь чай и еда, — он указал на бидоны. — Ведро, чтоб по углам не гадили.

Не мешкая он выскользнул в коридор и закрыл дверь. Спустя минуту лампочка мигнула и зажглась, освещая нашу убогую камеру. Ник поднялся, подошел к бидонам и заглянул внутрь.

— Какое-то месиво типа каши, — он выудил из бидона две ложки. — Есть будешь?

Я кивнул. Близилась ночь, а кроме завтрака, в самолете, у нас в этот день не было ни крошки во рту. Никита взял оба бидона, поставил на лежак и вручил мне ложку. Каша оказалась вполне съедобной, и мы быстро опустошили содержимое бидона, запивая горячим сладким чаем. Судя по всему, морить голодом нас не собирались. Это радовало и вселяло слабую надежду. Спустя несколько минут лампочка погасла.

— Нам сказали «спокойной ночи», — услышал я в темноте голос Ника.

Разместиться вдвоем на узком дощатом лежаке было непросто. Ник заснул сразу, но вертелся, переворачиваясь с бока на бок, сталкивая меня на пол. В отличие от него, мне не спалось, и я сел на край, уступая ему место. Мысли о произошедшем не давали покоя. Конечно, было бы куда лучше находиться сейчас в Москве, а не в этой проклятущей, холодной камере, но бросить попавших в беду друзей мы не могли. Отправляясь в Мексику, каждый из нас прекрасно понимал, что ничего, кроме неприятностей, эта поездка не принесет, но мы надеялись переиграть Ромео и его команду. Признаться, я полагал, что мы ввяжемся в долгие переговоры с бандитами, привлечем связи Камилы в полиции, и друзей Диего — ребят отчаянных и бесстрашных. Надежды не оправдались. Ромео оказался куда более изворотливым, чем мы предполагали… А если быть до конца честным перед собой — мы переоценили свои силы и возможности… Находясь в плену, мы не могли спасти Мари, но как вырваться отсюда, я не знал. Ромео, казалось, предусмотрел все, не оставляя нам шансов на побег…

В углу раздалось шуршание, по бетонному полу зацокали коготки… Крыса… Еще одна. Бидон с грохотом упал, крысы сцепились, повизгивая. Ник вскочил:

— Что?!

— Ничего, — ответил я. — Крысы дерутся.

— Ё‑ёё, — он подтянул ноги.

— Съедят бидон, потом примутся за нас.

Ник шикнул на них, и в камере на время наступила тишина. Никита мог без оглядки вступить в схватку с вооруженным бандитом, но этих маленьких, мерзких тварей боялся панически. Я растянулся на лежаке, а он еще долго сидел, поджав ноги, не в силах заснуть…

Дверь со скрежетом раскрылась, и я открыл глаза. Съежившийся в углу лежака Ник посапывал, прислонившись спиной к холодной стене. Обе ноги его свешивались на пол, а на коленях, свернувшись, спала крыса.

— Утренний кофе, господа, — с издевкой сказал вошедший человек, прикрываемый автоматчиком. Он поставил на пол две металлические кружки и быстро вышел. Зажегся свет. Крыса, очухавшись, испуганно метнулась в маленькую нору, прогрызенную в углу камеры. Ник спал крепко, и мне пришлось растолкать его.