Я у цели — это кабинет писателя. Глеб недавно был тут. Лампа на столе осталась включенной, ноутбук открыт, значит, он вернётся и очень скоро. На рабочем столе монитора минимум папок, а эта занимает центральное место — «Время». Кликаю на неё и ахаю. Ничего себе! Записи, расчёты, сложные таблицы. Глеб проводит исследования. А это значит, что Глеб Илларионов не оставил мысль о покорении Временного пространства. Он не успокоился, лишившись своих сподвижников, в папке «Время» я нашла список новых имен: Глеб неисправимо одержим временем.

— Много интересного нашла?

Ну вот, шпион из меня никудышный.

— Я просил помочь, а не устраивать обыск в моём доме.

— Может, всё обсудим? — предложила я.

— И чего вы ко мне привязались? — зловеще сверкнув взглядом, спросил Глеб. — Да, я хочу остановить своё время и что? Тебе, наверное, уже приготовили «местечко», где ты сможешь жить долго и счастливо, поэтому ты выбрала его. Я просил тебя остаться со мной, но тебе невыгодно — его свадебный подарок несколько веков про запас? Так? Скажи мне, — наступая на меня и хищно улыбаясь, спросил Глеб.

Я стою, не шелохнувшись. Глеб, кажется, вне себя от ярости. Я не боюсь его и думаю, как заманить его в ловушку. Я надеялась, что у меня будет время всё обдумать, но судьба распорядилась иначе и теперь придётся импровизировать.

— Зачем тебе «время»? — спросила я примирительным голосом. — Время властно над нами. «Развёрнутое время» не панацея от старости. Рано или поздно с жизнью придётся проститься.

— Плевать, — процедил сквозь зубы Глеб. — Пусть это случится, но не так скоро.

— Глеб, это опасное занятие, — предупредила я.

— Надеюсь, ты в курсе, как его «развернуть», иначе…

— Ты убьёшь меня? — не без иронии спросила я.

— И не надейся, что я испугаюсь мести твоего «запредельного» бойфренда — я не боюсь потерять скудный остаток лет, годом раньше или позже.

Очень хорошо, потому что я намерена прекратить его жалкое существование. И если Глеб с такой лёгкостью готов проститься с отведённым ему временем, тем лучше — найдутся те, для кого это время спасение.

— Поставишь на кон всю жизнь в смутной надежде получить несколько веков? — не без иронии поинтересовалась я. — Рискованный ход.

Подойдя ко мне вплотную и, обхватив моё горло одной рукой, писатель тяжело задышал. Другая рука легла мне на талию.

— Мне пришлось через многое пройти в жизни, и тебе не остановить меня. Я разметал всё и всех на своём пути. Думаешь, легко было пробиваться по жизни? Чтобы тебя заметили, чтобы взяли в печать твой «шедевр», чтобы рискнули заключить контракт с писателем без имени, немало пришлось приложить усилий. Я предавал, обманывал, изворачивался… столько времени потрачено впустую. Я талант и это очевидно, но не всё так просто, ты должен доказать, что именно ты достоин, вырваться на поверхность из мутной трясины. Теперь я намерен вернуть своё время, слышишь?

— Я помогу тебе, — пообещала я.

Глеб чуть отпрянул, как будто опешил от моего спокойствия. Так бывает, когда человек что-то отчаянно доказывает, а ему легко уступают. Даже смешно видеть самодостаточного и уверенного Глеба растерянным.

— Я знаю, что тебе пришлось не сладко. Я ведь тоже предлагала свои работы в разные издательства, но тщетно. Я понимаю тебя, — соврала я. Я никогда и не пыталась продвинуть свои рассказы дальше «Губернских баек».