В. А. Тишков предложил выделять три теоретических направления: 1) примордиализм, который рассматривался как синоним эссенциализма; 2) конструктивизм и 3) инструментализм. При этом примордиализм оценивался как научная архаика и опасная лженаука, порождающая национализм и расизм, а две другие концепции — как современные и плодотворные[74]. Такая схема и такие оценки стали популярными и воспроизводятся до сих пор во многих российских учебниках этнологии, этносоциологии и этнополитологии[75].

Признаюсь, и автор какое-то время разделял эту позицию, хотя и выделял при этом умеренно эссенциалистский примордиализм (социально-исторический) и неумеренный, радикальный социально-биологический примордиализм[76]. Однако в 2000‐х годах такая классификация в мировой науке стала подвергаться критике, весьма справедливой, на наш взгляд, по следующим причинам. Во-первых, она считается неэтичной, поскольку определение «примордиализм» имеет заведомо негативную коннотацию и используется в качестве оскорбительных оценок научной методологии некоторых известных исследователей, разумеется, без их согласия. Во-вторых, закрепившаяся в российских учебниках и справочниках интерпретация искажала оригинальное содержание концепции примордиализма, которую предложили ее авторы (прежде всего Э. Шилз и К. Гирц). Реальный примордиализм в прочтении этих ученых не имел ничего общего с эссенциализмом, во всяком случае с представлением о кровно-биологическом происхождении этнических групп[77].

Предлагаемая в данной монографии схема классификации теоретических подходов к этничности и нации близка к той, которую использовал социолог Крейг Калхун, специалист в области теории нации, национализма и этничности.

В структуре своей фундаментальной монографии «Национализм» Калхун выделил разделы «Эссенциализм» и «Конструкция и примордиальность»[78]. Мы воспользовались этой классификацией современных подходов к изучению, этничности и нации, но добавили к трем названным еще один методологический подход, условно названный мной «синтетическим» («плюралистический» или «полипарадигмальный»). Мы предложили его, опираясь на идеи Энтони Смита, еще одного классика теории наций и этничности, понимая под синтезом свойства взаимной дополнительности двух подходов: примордиализма и конструктивизма[79].

Эссенциализм (от лат. essentia — сущность) — теоретическая установка, приписывающая социальным общностям неизменный набор качеств и свойств, чаще всего связанный с представлениями о сугубо биологическом (кровно-генетическом) происхождении этносов. Среди основных признаков эссенциализма в теории этничности и нации неизменность и предопределенность сущности народа, как бы его ни называли (нация, народность, этнос и др.). Эта якобы фатальная неизменность выражается в неких эмпирически непроверяемых, постулируемых качествах и свойствах, таких как народный дух (он же германский дух) по И. Гердеру, исконно русские начала по С. Уварову, психический склад нации в терминологии О. Бауэра и в сталинской теории нации.

Еще один признак эссенциализма — упрощение (редукция) представлений о сообществе. К. Калхун определяет эссенциализм как мыслительный процесс, направленный на «сведение всего разнообразия населения к какому-то одному признаку, составляющему его главную „сущность“ и наиболее важное свойство»[80]. При этом «своей» этнической группе приписываются, как правило, сугубо положительные свойства: мудрость, смелость, доброта и др., а «чужим» общностям — преимущественно негативные черты: жестокость, хитрость, жадность и др. Такие оценки, будучи закрепленными в народной мифологии, а затем и в литературе, формируют в культуре устойчивые стереотипы самоописания народа. Н. А. Бердяев, анализируя устойчивый миф о германском духе, выделял следующее его важнейшее свойство: «Это — воплощенная германская воля»[81]. С. Уваров трактует позитивные «русские начала» также весьма упрощенно: как послушание народа самодержавию и православию[82]. Во всех случаях представления о неизменной сущности имели политические цели и как бы оправдывали политику запрета на обновление и реформирование общества.

Как правило, неизменная «сущность» народа, проявляющаяся в его поведении, обосновывалась либо мистическими представлениями, например волей Бога, либо некими природными началами, в настоящее время чаще всего ролью генетической наследственности.

Объяснение особенностей поведения людей с позиций природно-биологической предопределенности считается одним из основных признаков эссенциализма. Например, И. С. Кон, известный этнолог и социолог, специалист по изучению культуры сексуальности, называет идею природной предопределенности гомосексуализма эссенциализмом, а объяснения этого же явления как обусловленного воспитанием или собственным выбором личности — конструктивизмом. При этом ученый приходит к выводу, что оба подхода не стоит противопоставлять друг другу, поскольку они взаимно дополняют друг друга в объяснении рассматриваемого сложного явления[83].

Наконец, важным признаком эссенциализма является его заметная роль в формировании идей этнонационализма. Предопределенность лежит в основе таких свойств националистической идеологии, как представление об избранности своего народа и мессианское чувство по отношению к другим народам.

Эссенциализм представляет собой древнейшее представление об этничности, которое «сложилось еще до возникновения этнологии как особой науки, и таких воззрений придерживались мыслители на протяжении нескольких тысячелетий (от Платона до Канта). Развивалось оно и в трудах неокантианцев начала прошлого века, например, неокантианец Бруно Баух считал, что „общность крови является связкой, закрепляющей естественную прочность нации“»[84]. Эссенциалистские установки лежат в основе расистских теорий конца XIX — начала XX века таких авторов, как Ж. де Гобино, Л. Вольтман, Х. С. Чемберлен и др.

Из теоретиков эссенциалистского подхода к этничности конца XX века нельзя не упомянуть Льва Гумилева, выдвинувшего свою теорию пассионарности в этногенезе[85]. «Теорию пассионарности» можно охарактеризовать как уникальный для Советского Союза жесткий социально-биологический вариант эссенциализма. Значительное внимание в концепции Гумилева уделяется исследованию проблем возникновения этносов, т. е. тому, что в советской этнографии получило наименование этногенетических исследований и считается устаревшим в современной этнологии[86].

Этногенез понимался Гумилевым как процесс, детерминированный преимущественно совокупным воздействием космических энергий и особенностей ландшафта («место развития»), в котором протекал этногенетический процесс. По его мнению, этногенез — это четырехфазный процесс, включающий возникновение, подъем, упадок и умирание этноса[87]. Гумилев считал этнос явлением географическим и биофизическим, лишь обрамленным в социальную оболочку. Этнос — это коллектив, который отличается от других этносов стереотипом поведения, и эти стереотипы остаются практически неизменными на протяжении всего времени «жизни» этнической общности. Это время исследователь определял в пределах 1200–1500 лет, хотя даже в письменных источниках некоторые этнические общности, судя по их самоназванию (этнонимам), известны на протяжении нескольких тысячелетий.

Примордиализм — это теоретико-методологический подход в гуманитарных науках, основанный на представлении о социально-культурной «изначальности», первичности этничности в двух значениях: во-первых, как культурного наследия, передаваемого по каналам трансляции этнических традиций и воспринимаемого новыми поколениями как «изначальные» коллективные представления; во-вторых, как указания на этническое происхождение («начало») такого социально-политического сообщества, как нация. Последнее обстоятельство, по мнению Шилза, проявилось следующим образом:

Как уже отмечалось, в ходе терминологических дискуссий в России 1990‐х годов трактовка именно этого теоретико-методологического подхода была наиболее сильно искажена в сравнении с оригинальной концепцией примордиализма, предложенной социологом Эдвардом Шилзом в 1957 году[89] и развиваемой антропологом Клиффордом Гирцем с начала 1960‐х годов[90], а также теми исследователями, которые позднее причисляли себя к примордиалистскому направлению.

Искажение (сознательное или случайное) этого понятия начиналось с объяснения ключевого термина этой концепции — «примордиальность» («первоначальность», или «изначальность»). Ее в российских энциклопедических изданиях почему-то отождествляли с эссенциализмом и определяли как «изначальное и неизменное объединение людей „по крови“»[91]. Между тем ни один из исследователей, причисляющих себя к примордиализму, не разделял и ныне не разделяет биогенетическую трактовку понятия «этничность». Все они подчеркивали ее социально-культурный характер. Э. Шилз писал об этом явлении как о «социальном феномене глубинного коллективного самосознания»[92]. К. Гиртц определял этничность как «социально ратифицированную личностную идентичность»[93]. Известный американский социолог Дональд Горовиц, обобщая все известные ему проявления примордиализма в американской социологии, трактует их исключительно как подход, основанный на анализе социальных предпосылок и факторов индивидуальной и коллективной идентичности[94].

В данной монографии мы впервые в российской научной литературе предлагаем определение примордиализма, близкое, на наш взгляд, к трактовке его авторов (Э. Шилза и последователей). Основные признаки примордиалистского подхода в такой трактовке включают в себя:

— реальность бытования этничности как коллективного самосознания и внутригрупповой солидарности. Э. Шилз писал, что «этничность кажется неуловимой, но она вполне реальна»[95]. Здесь подмечена одна из важнейших особенностей примордиалистского подхода в его дискуссии с радикальным крылом конструктивизма, представляющим этничность исключительно как миф. Шилз и другие примордиалисты рассматривают реальность этничности не только в связи с ее видимыми проявлениями (в языке и особенностях этнического поведения — брачного, семейного, бытового и трудового), но и в этнических представлениях, в том числе и мифологических. Из знаменитой теоремы Томаса о том, что представления реальны по своим последствиям, вытекает вывод о реальности этнических стереотипов. Например, недоброжелательность к «чужим» становится социальной реальностью, овладевая массами людей и проявляясь в их действиях;

— примордиальность (изначальность, первичность) этничности по отношению к нации. Эту идею наиболее последовательно развивал Э. Смит в своем фундаментальном труде «Этническое происхождение наций», подчеркивая важность учета этнического фактора в истории современных политических наций, в которых переплетены гражданские и этнические основания (начала)[96]. Этнические корни наций проявляются, например, в государственном языке. Ни одна из существующих политических наций не изобрела для себя искусственный язык, все изначально используют языки реальных этнических общностей. Даже государственный язык Израиля (иврит) нельзя назвать возрожденным из «мертвых» и уж тем более искусственным[97]. В тех случаях, когда законом установлено несколько государственных языков, как в Швейцарии или Финляндии, все они отражают «первичность этничности по отношению к нации», подчеркивая культурный вклад той или иной этнической группы в общее культурно-политическое наследие сложившейся нации;

— устойчивость и преемственность этнических признаков. Сторонники примордиализма рассматривают этничность как культурное явление, передаваемое из поколения в поколения по каналам трансляции культурных традиций. Эта традиционность обеспечивает устойчивость этнических явлений культуры, в каких-то случаях со времен эпохи племенных обществ и до наших дней[98]. Веками, а то и тысячелетиями сохраняются некоторые этнонимы (самоназвания). Весьма устойчивы также представления (мифы) об общем происхождении и важные фрагменты этнического языка. Менее длительное время, но также на протяжении жизни нескольких поколений могут сохраняться пищевые или эстетические представления.