– А начальники тюрем, тюремные надзиратели, полицейские?
– Уж они-то, я думаю, знают об этом лучше, чем кто бы то ни было.
– Ну ладно, тогда – самый главный вопрос. Готов? Всем известно, что в тюрьме преступники не исправляются, вернее, даже наоборот: всем известно, что в тюрьмах хулиганы превращаются в уголовников. Так почему же мы продолжаем их использовать? Продолжаем отправлять отбросы нашего общества в эти уголовные университеты? Вот он, главный вопрос, – подумай на досуге. И когда ты сможешь на него ответить и будешь уверен, что ответил правильно, я скажу тебе, почему совершил то, что совершил.
– Это что еще за ребусы?
– Это не ребус, Лемюэл. Это испытание. Я должен знать, что ты видишь, а чего нет. Если окажется, что ты не в состоянии даже попытаться заглянуть за пелену, застилающую тебе глаза, то и знать тебе ничего не нужно о том, что за ней находится. Все равно, что бы я ни сказал тебе, ты не сможешь меня услышать.
Мелфорд свернул налево, на Хайленд-стрит, улочку, где жили Ублюдок и Карен до того самого момента, пока их не убили. Мы проехали уже почти полквартала, когда я с удивлением подумал: не собирается ли Мелфорд остановиться прямо у их трейлера. Но в конце концов решил, что вряд ли. Наверное, он просто хочет осмотреть окрестности.
Идея эта, надо признать, оказалась удачной, потому что, проезжая мимо фургона, мы увидели полицейскую машину, припаркованную на подъездной дорожке. Фары у нее не горели, и мы чуть было не нарвались. Машина стояла в полной темноте – ни фар, ни мигающих сине-красных огней, – и в этом полумраке, не озаренном ни светом из салона, ни уличными фонарями, стоял полицейский в коричневой форме и широкополой шляпе. Он беседовал с какой-то женщиной, положив ей руку на плечо. Женщина плакала.
Глава 9
– Успокойся, – сказал Мелфорд, как только мы проехали мимо копа, который не сделал и шага, чтобы запрыгнуть в свою патрульную машину и пуститься за нами в погоню: он даже не заметил нас. – А чего ты ждал? Должны же они были обнаружить тела рано или поздно. Так что не говори мне, что ты удивлен.
– Просто я надеялся, что мы успеем забрать чековую книжку, – ответил я резким, почти истерическим тоном.
– Ах да, чековая книжка… Ну ладно, ведь чек был выписан не на твое имя, верно? Он был выписан на компанию, где ты работаешь?
– Да, на компанию «Путь к просвещению».
– Отлично. Ну и откуда же они узнают, что именно ты пытался указать им этот путь?
– В этих кварталах работал только я. Кроме того, мои отпечатки остались по всему фургону. Если они возьмут образцы у наших ребят, то меня точно вычислят. Дерьмо!.. – добавил я и с силой ударил ладонью о колено.
– Брось, это ничего не доказывает. Ну хорошо, ты там был, попытался втюхать им книги, но у тебя ничего не вышло. У тебя же мотива нет. Просто стой на своем, и все будет в порядке. – И Мелфорд ласково положил руку мне на плечо.
Отлично, лучше некуда. Только домогательств ассасина-педика мне и не хватало. Что-то мне эта идея не слишком нравилась: стой на своем, и тебя оправдают.
К счастью, он снова положил руку на руль.
– В любом случае дальше большого жюри[27] дело не пойдет.
– Офигеть, вот радость-то! В следующий раз ты станешь успокаивать меня тем, что приговор ограничится тюремным заключением. А еще пару минут назад, между прочим, ты рассуждал о том, как несправедливо будет, если меня вообще арестуют.
– Ну ладно, ладно. – И он поднял ладони так, будто пытался успокоить свою сварливую жену. – Я что-нибудь придумаю.