Он прерывает поцелуй, но не отстраняется. Его рот так близко к моему, что я чувствую его улыбку.

– Я говорил тебе, что на вкус ты такая же, как и на запах?

Я смеюсь.

– После такого дня сомневаюсь, что он приятный.

– Как вишни и лунный свет.

– Ты не поцеловал меня той ночью, – говорю я, водя руками по его спине. – В душе.

– Нет. Не поцеловал.

– Почему? Я просила тебя это сделать.

– Потому что я хотел поцеловать тебя больше всего на свете. – Он говорит с хрипотцой. – Я знал, что тебя влечет ко мне с той первой ночи, когда мы встретились. Из-за наркотиков и этого влечения было бы легко принять твое предложение и воспользоваться им в своих интересах. Но я хотел, чтобы ты попросила меня об этом, когда твой разум не будет затуманен наркотиками. И не хотел, чтобы наш первый поцелуй был связан с короной. Даже если так и должно было быть. Даже несмотря на то что я этого хотел.

– Но ты поцеловал меня в шею.

Его губы медленно растягиваются в коварной улыбке.

– Я не святой, принцесса. Я должен был попробовать тебя на вкус.

Мой живот сводит от желания, и, повинуясь порыву, я хватаю край его рубашки и стягиваю ее через его голову. Мои руки исследуют каждый дюйм его мощной груди, его сильной спины, нежную кожу над поясом его брюк.

– Кажется, я упоминала, что тоже хочу попробовать тебя на вкус, – говорю я, поглаживая то место над его тазовой костью, где, как я знаю, на его коже навсегда вытатуирована разделенная пополам пятиконечная звезда.

Посмеиваясь, он опирается на предплечья, глядя на меня сверху вниз.

– Поверь мне, такое я бы не забыл. – Он зажимает прядь волос между двумя пальцами и улыбается, накручивая ее на пальцы. – Эти локоны…

– Да это просто смешно.

– Напротив, очень мило.

– Да, вот такой и хочет быть каждая сладострастная женщина. Милой.

Он смеется.