Он изучает мое лицо.

– Хорошо.

Секунду спустя он наклоняется и касается моих губ своими. Я чувствую их жар, жажду и нетерпение.

Все мои чувства оттаивают и оживают, словно цветы, пробивающиеся к солнцу после долгой зимы. Тысячи крошечных бабочек расправляют свои крылышки в моем животе от тепла его прикосновений.

Наклонившись, Финн запускает пальцы в мои волосы и откидывает мою голову назад. С моих губ срывается стон, и я сжимаю его рубашку, пытаясь прижаться к нему сильнее.

Когда Финн отстраняется, его серебристые глаза полуприкрыты и потемнели от похоти.

– Я мечтал об этом на протяжении всего нашего похода.

Я сдерживаю улыбку.

– Так вот почему ты пошел со мной.

Он щелкает меня по носу.

– Кейн столько жаловался на напряженность между нами, что если бы я не знал его, я бы подумал, что он нарочно ранил себя, чтобы сегодня вечером мы могли побыть наедине.

Он идет вперед по тропинке, а я несколько секунд тупо смотрю ему в спину, пока его слова эхом отдаются в моей голове.

«Чтобы сегодня вечером мы могли побыть наедине».

«Наедине».

– Солнце скоро сядет, – говорит он, не оборачиваясь. – Нам нужно найти теплое место для ночлега.

– Хорошо, – бормочу я, заставляя себя передвигать ноги. Две минуты назад я бы радовалась, что нашла место для лагеря, и была бы невероятно счастлива, обнаружив что-то, от чего исходят хотя бы слабые волны тепла, но теперь я не могу найти себе места.

Мы спали в одной комнате вчера и у Джулианы. Сейчас все будет точно так же.

Только – совершенно по-другому.

Мы одни, и между нами не будет уз, которые связывают меня с Себастьяном. И это изменит все.

Финн останавливается и свистит, подзывая своих волчиц. Они возвращаются к своему хозяину и следуют за ним, когда он пробирается сквозь подлесок на краю тропы.