– Еще он подкатывал ко мне, – ответила честно, и Слава стиснул челюсть, желваки на ней заиграли.

– Но я не… – господи, откуда такое дикое желание оправдаться? – Между нами не было ничего.

– Любопытно, – он совершенно без ухмылки выдал, но в словах чувствовалась ирония или издевка. – Значит, то, что я видел на крыльце библиотеки…

– Это не то, о чем ты подумал, – произнесла сдавленно. – Мне были неприятны его намеки, и я отшила его.

Слава повернулся и пристально на меня посмотрел, и я ощутила себя обезьянкой на выставке.

– Ему была нужна не ты, а рычаг манипулирования. И если ты отказала, они должны были зайти с другой стороны…

– Они? – спросила и в ответ получила красноречивый взгляд, мол «подумай сама».

– Эльвира тоже в этом участвовала? – мои глаза распахнулись в неверии, и я обмякла в кресле, только теперь понимая истинную причину ее ненависти ко мне.

Она была не просто стервой от природы, она смотрела на меня как на любовницу ее мужа. Точка.

И другая мысль пронзила пониманием.

– Поэтому ты приезжал ко мне в тот вечер? Чтобы отговорить на нее работать, потому что догадывался, что они могут использовать меня, – горло сдавило, и я подняла глаза на варвара, стоящего у окна. Его кулаки были в карманах, брови нахмурены и в зеленых глазах горел пугающий огонек.

– Не стоило приезжать тогда, – он кивнул и отвернулся, а я поняла, что запуталась еще сильнее.

– Твоя жена просто стерва, – произнесла задумчиво. – Что ты в ней нашел?

Слава ухмыльнулся, и повернулся ко мне, прошибая взглядом.

– Мне гораздо интереснее, почему ты не стала пить алкоголь…

В этот момент в дверь номера позвонили, и тишина, повисшая после его вопроса рассеялась. Слава пошел открывать, а я выдохнула облегченно.

Неужели он догадался?

– Ужин, – Хмельницкий произнес, входя в гостиную в сопровождении официанта, и я довольно закивала, только бы перевести тему с того его вопроса.

Накрыли столик в гостиной, служащий отеля удалился, оставляя нас вдвоем, и мы принялись есть.

Я не была голодна, но методично нарезала стейк, который заказал варвар и набивала рот, только бы молчать.