– Это названия наших пар.

– А что это за названия кораблей[30]?

– Разве корабли обычно не называют женскими именами? – спрашивает мистер Фэн.

– Нет, папа, это был бы буквальный корабль, – говорит Энджел. – Мне кажется, если бы ты задумался об этом больше чем на секунду, логика подсказала бы тебе, что в «Твиттере» не принято коллективно обсуждать настоящий корабль.

– Ричи, не разговаривай так со своим отцом, – укоряет миссис Фэн. – И поменьше нахальства, пожалуйста. Мы, взрослые люди, не говорим на вашем дурацком сленге, понимаешь?

– Это сокращение от слова «отношения[31]», я полагаю, – ласково произносит миссис Брекстон. – Джонатан, не хочешь ли ты рассказать мне больше об Энджоне?

– На самом деле в мире нет ничего, что я хотел бы меньше всего на свете, чем поговорить с тобой об Энджоне, мама, – отвечает Джон. – Все, что тебе нужно знать об Энджоне, это то, что его не существует.

– Он существует в сердцах людей, – говорит Энджел, положив руку на грудь. – Так что ты можешь утверждать…

– Его не существует! – практически кричит Джон.

– Мы верим тебе, Джон, – говорит мистер Фэн. – Хотя, будь уверен, если бы ты оказался нашим зятем, мы были бы очень рады.

Энджел поднимает руку, чтобы дать мужчине пять. Его отец никак не реагирует.

– Итак, – говорит миссис Брекстон. – Есть хорошие новости в интернете, Энджел?

Улыбка Энджела исчезает, и он становится серьезным, прокручивая ленту с хештегами.

– Думаю… да. Выглядит многообещающе. О черт, хештег «Конец всему» сейчас тоже в тренде.

– Я всегда знала, что во фразе «черный пиар – тоже пиар» есть доля истины, – говорит мама.

Я смотрю на Зака, который едва может скрыть, как кривятся его губы на ее позицию «не появляться в прессе в невыгодном свете», которой она придерживалась последние… хм, восемнадцать лет.

Лора тоже наблюдает за Заком. Она подает голос, чтобы сменить тему.

– Итак, Шантель, – говорит она, обращаясь к миссис Брекстон. – Во время телефонного разговора ты говорила что-то об адвокате?

Миссис Брекстон мрачно улыбается.

– Не об одном. О нескольких.