Но сказать все это не могу, потому что стискиваю зубы от нахлынувших ощущений, пока он целует меня возле ключицы.

— Я тебя убью тогда, Смоленский, — только выдыхаю.

— Думаешь, у меня получится остановиться?

И я издаю глубокий стон, когда это, наконец, случается. Когда мое тело получает то, чего желало. Хотя с непривычки я чувствую легкую боль — у меня давно не было отношений, все равно я начинаю плавиться, когда он проникает в меня до конца, заполняя. Собрав мои запястья вместе и сжав их, он распинает меня на постели, любуясь, как мое тело содрогается от каждого его глубокого движения.

— Нет, хватит, — произношу я, когда спустя несколько часов Кирилл возвращается из душа, склоняется надо мной, проводя губами по обнаженной коже плеча, — я обессилена. Уже за полночь, нам завтра вставать…

Он хмыкает, отстраняясь.

— Ладно.

Типичный мужчина. Самодовольную улыбку я у него сразу же замечаю. Довести девушку до того, чтобы она умоляла остановиться и передохнуть — у них идея фикс. Я боюсь завтра выходить из дома, представляя, насколько будет болеть все тело. А вообще, мы оба немного перегнули палку: у меня болят огромные отметины засосов на коже, а я умудрилась прикусить Смоленского во время поцелуя до крови. Как мы с ним появимся на людях — большой вопрос.

Я потягиваюсь, переваливаясь с бочка на бочок, разминая мышцы, которые уже начинают гудеть. Чувствую, как за спиной немного вздрагивает матрас, а потом меня сгребают сильной рукой, и вдавливают в свои накачанные кубики пресса и грудь. Моя грудь смешно сплющивается при этом. Я протяжно вздыхаю, когда Кирилл утыкается мне носом макушку, втянув воздух.

Его присутствие — какой-то афродизиак? Мурашки по коже от него.

— Ладно, — произношу я, прикрыв глаза, — ты меня сейчас переубедил. Давай повторим…

Конец!