— Ой, это точно!

Как только мы входим в большую, светлую столовую, как маленький комочек срывается с места, отбросив вилку, и повисает на моей шее.

— Сашка! — ахаю радостно и прижимаю к груди ее маленькое, послушное тельце. Слышу, как сердце бьется тонко и быстро, как у зайчонка, и улыбаюсь, и тихо посмеиваюсь, ощущая, что все равно в уголках глаз набухают слезы — невозможно сдержать радость от такой долгой разлуки.

— Девочки, идемте скорее завтракать, я голодный, как волк! — Царев подхватывает Сашку на руки, кружит самолетиком, под смешки и визг девочки, усаживает ее обратно на место — на большой стул.

— Я вам блинчиков испекла, — смотрит по-доброму женщина рядом с ней, и я чувствую, как внимательно она оглядывает меня, как посмеивается, заметив, что на мне — рубашка Царева. Чувствую себя от этого немного неуютно, и спешу сесть за стол. Она же тут же подливает мне в чашку чай, пододвигает вазочку с джемом. — Угощайтесь, я от всего сердца.

— Люлю-ю-ю бинчики!! — кривляется Саша, размазывая красный джем по белой тарелке.

— Любишь — так ешь! А не кусочничай! — протягивает ей салфетку няня, и Саша, под смех взрослых, прижимает ее ко рту.

— Ева, на! — Саша делится со мной своим недоеденным блином, и я беру его за целый бок. Когда ребенок отдает что-тот свое, невозможно удержаться.

— Тогда ты ешь мой! — протягиваю ей целый, и она кивает: довольна обменом.

Мне хочется дернуть плечом, плюнув на все и всех, усадить ее к себе на колени, вдыхая теплый детский аромат на макушке и кормить с рук самой, но я отчего-то стесняюсь — какая-то робость будто сковала все тело. И потому только улыбаюсь, наблюдая за дочкой.

— Рада, что ты выздоровела!

— Только сопли остались, — Дима подмигивает Сашке, и берет в руки сотовый телефон, тут же начиная в нем что-то смотреть с сосредоточенным видом. Черт. Да, у него же в разгаре рабочий день, множество задач, которые нужно решить, пожаров, которые нужно потушить.

Поймав мой задумчивый взгляд, он протягивает руку и мягко сжимает мою ладонь. От этого жеста все в груди переворачивается, растекается топленым маслом.

— Сегодня мы устроим выходной, — подмигивает он Саше, и та начинает визжать от радости, вертеться, и от ее экспрессивных движений на пол летит вазочка с джемом. Няня тут же подхватывается, вскакивает с места, бежит за тряпкой в кухню. Я беру салфетки в кучу и промакиваю на полу красную лужу.

— Я! Я! Помогу! — Саша принимается втирать джем глубже в светлый ковер, и мы все втроем, вместе с подошедшей няней, сталкиваемся лбами. Это стирает неловкость, мы смеемся, и когда уже последствия происшествия ликвидированы, Дима подходит ко мне, целует в висок.

— Сегодня отдыхаем, нам нужна небольшая передышка от всех этих военных действий. Ты согласна?

Я кротко улыбаюсь ему, все еще не привыкнув к мысли, что мы с этим мужчиной стали так близки.

Он оглядывается в сторону, и поняв, что няня вовремя отвлекает Сашу, проводит рукой по моему бедру, наклоняется и целует в секретное местечко за ухом. От этого движения по всему моему телу рассыпаются импульсы возбуждения, и Дима усиливает это ощущение: прижимает к своему паху, где наливается силой его мужественность.

— Ты точно не секс-гигант? — шепчу ему в ухо, а сама смеюсь от этого волшебного ощущения, которое рассыпается пыльцой от фей в животе.

— Проверишь сегодня ночью, — ухмыляется он, прикусывает мочку уха и тут же отстраняется, хлопает в ладони, привлекая внимание. — Так, даю всем на сборы десять минут, сбор на первом этаже, едем в торговый центр.