– Графский, – авторитетно заявил Андрей и, подойдя к ней, протянул на ладони пятнадцать серебряных шиллингов. – Это к твоему ожерелью, а то там только три золотых, вот разбавишь серебром.

– Ты несносен.

– А я-то тут при чем? Закон – он для всех един. Сказано: матери за рождение мальчика золотой, а за рождение девочки пятнадцать шиллингов из графской казны.

Прыснув в кулачок, Анна слегка отвернулась, но, когда Андрей уже было начал убирать руку, она быстрым движением сгребла с его ладони в свою ручонку серебряные монеты.

– Куда! Это мое!

А потом комната огласилась мелодичным женским смехом и громогласным хохотом здорового мужчины. Задремавшая уже было малютка вздрогнула и присоединилась к веселью, огласив спальню громким плачем здорового, но явно чем-то недовольного ребенка.

– Ой. Медведь. Ребенка напугал, – зашипела завозившаяся, как наседка, Анна.

Успокоив дочь, она бросила лукавый взгляд на мужа и недвусмысленно показала на кулечек, предлагая ему взять ребенка на руки. Андрей даже слегка побледнел и резко отстранился, замотав головой, отвергая поползновения жены. Он и сыновей-то на руки начинал брать только после того, как им исполнялся как минимум месяц, да и то выглядел весьма жалко.

– Ну. Ты ведь так хотел дочь.

– Что значит «хотел»? Я и сейчас хочу.

– Так возьми ее.

– Анна…

– Ну же. Господи, кому сказать, что грозный сэр Андрэ, от которого бегают орки, боится собственной дочери, – засмеют.

– Ничего, я выдержу, – упрямо буркнул граф.

Однако Анна уже все поняла. Немного повернувшись, она решительно сунула дочь ему в руки и слегка отстранилась, оставив его остолбеневшим от неожиданности. А Андрей вдруг почувствовал, что по груди растекается тепло, а на глаза наворачиваются слезы. И хотя он боялся пошевелиться, теперь он был полностью счастлив. И он был дома.