– Можешь говорить свободно, – заверил собеседника командующий. – Эту линию используем только ты и я. Доступа к ней не имеет больше никто.

Один из богатейших людей Америки, председатель Ассоциации производителей вооружений Майкл Ферри по кличке Питон вел борьбу за самое важное кресло с действующим президентом Ларри Гровером, добивавшимся переизбрания на второй срок.

– Я почему тебе звоню, Стив. Обстоятельства складываются не совсем так, как мне хотелось бы. Кампания разворачивается не в мою пользу, Ларри стал набирать обороты.

– Но по опросам выходит, что ты его опережаешь.

– Не будь наивным, Стив. Эти опросы можно заткнуть в одно место тем, кто их делает. Кто платит, тот и заказывает музыку. За мои деньги они дают мне то, что я хотел бы видеть. На самом деле все далеко не так радужно. Может быть, еще удастся как-то развернуть ход событий в обратную сторону, но, надеясь на лучшее, надо готовиться к худшему. Мне шестьдесят семь лет, Стив, и я не могу ждать еще четыре года. Независимо от исхода голосования, надо стряхнуть с президентского кресла этого идиота, вообразившего себя кем-то вроде Цезаря или Сталина. Ларри, сукин сын, так и не понял, что ему позволили взойти на подиум, чтобы пожимать руки, шаркать ножкой по паркету и кланяться, а не принимать решения. Он – власть представительская, а люди, сидящие на деньгах, – реальная. Политику Америки диктуем мы, элита военно-промышленного комплекса. Дело президентов озвучивать то, что им продиктовали. Жаль, что участь Джона Кеннеди не стала уроком для Ларри Гровера. Ему же хуже. Если проиграю, сошлюсь на вот эти самые опросы и не признаю поражения. Объявлю выборы фальсифицированными. Ларри будет сопротивляться. Придется устроить ему маленькую бяку. Пусть «небесная собака» его немножко покусает. Как дела у Роджера в этой – как там ее? – лаборатории 733?

– Змеелов вакцину сделал. Готовим испытания. Билл заканчивает вербовку очередной партии «морских свинок». С четырьмя контракты уже подписаны, пятая подопытная подобрана. В ближайшее время всю пятерку отправим Аптекарю.

– Иногда препараты действуют избирательно. Для черных один результат, для азиатов другой, для белых третий. Япошки, кстати, в свое время испытывали яды как на азиатах, так и на европейцах. Для уверенности хорошо бы в последнюю партию включить человека белой расы, желательно американца.

Командующий задумался. В разговоре возникла пауза.

– Это уже другая песня, – наконец выдавил из себя Кондраки. – С американцем вопрос несколько сложнее.

– Да что за проблема? За шестую «морскую свинку» я заплачу столько, сколько надо. Решай.

– Хорошо, я понял. Прикажу Биллу, чтобы подобрал для эксперимента белого американского парня.

– Давай, действуй. Пора перестать играть в демократию. Объединим реальную власть с представительской. Я стану первым американским лидером, сосредоточившим в своих руках все полномочия. Мир построим так, как нам нравится. Уже через пару лет мы с тобой будем принимать президентов, восседая на золотых унитазах. Они станут ползать перед нами на коленях. Представь, китаец делает тебе педикюр, русский – маникюр, а француз ножничками с бриллиантами подстригает волоски в ушах и спрашивает: «Вам не щекотно, сэр?»

– Ну, золотые унитазы – это уж слишком. Да и француз наверняка будет раздражать меня своим дурным английским, – сказал Кондраки и рассмеялся.

– Ничего, посидит пару недель в наушниках в темной комнате, послушает настоящую американскую речь и научится. Тем более что ему надо будет произносить только одну фразу. Остальное мы за него скажем сами. – Трубка изрыгнула на адмирала звуки самодовольного хохота.

Насмеявшись вдоволь, Майкл спросил:

– Как там у вас на островке? Не жарко?

По вопросу о погоде Кондраки понял, что его собеседник намерен закончить разговор.

– Ничего. Тридцать два, никак не более.

– Ну, не перегревайся, помни, что у меня на тебя большие виды. Как только сяду в президентское кресло, первым своим указом вышвырну к черту из Пентагона этого любимца нынешнего президента Артура Маккензи и назначу министром обороны тебя. Я буду диктатором, а ты станешь моим официальным преемником. Не кашляй. Пока.