Похоже, сейчас был именно самый крайний случай – потому что другого выхода он не видел.

– Ну что? – генерал Карлов больше не мог рисовать; остро заточенные карандаши рвали бумагу.

Лицо его внешне оставалось бесстрастным, но руки дрожали сверх допустимой нормы, и Карлов не считал возможным показывать это подчиненному. Пусть даже одному, пусть даже – самому близкому, собственному референту, но показывать это ни в коем случае не стоило.

– Ни четвертый, ни шестой на связь не выходят, – с опаской сказал референт. Он чувствовал себя так, словно был лично в этом виноват, и справедливый гнев начальника вот-вот обрушится на его бедную голову.

– Только не говори мне, что они опять ускользнули. Ладно? Даже не вздумай это говорить!

– Я… – референт втянул голову в плечи, словно черепаха – в панцирь.

– Ты сидишь и ковыряешь в носу вместо того, чтобы работать! Узнай, что происходит на Савеловском вокзале! Позвони военным, позвони оперативному дежурному в МВД! Что мне, тебя учить, что ли? – Карлов сжал руку и не заметил, как переломил карандаш. Остро заточенный грифель впился в ладонь; из ранки появилась маленькая круглая капля крови.

Он выругался и выбросил сломанный карандаш в корзину для мусора. Ему никогда еще не доводилось руководить такой бестолковой операцией, и это приводило Карлова в бешенство.

Референт снял трубку и прижал ее плечом к уху. Одновременно он просматривал информацию, поступающую на компьютер.

– Товарищ генерал! – внезапно сказал он.

Карлов все уже понял – по голосу.

– Нет, – он покачал головой. – Нет. Я не хочу это слышать. И ты не хочешь, чтобы я это слышал. Потому что я выйду из себя, и мне потребуется кого-нибудь убить.

Референт огляделся; в кабинете Карлова, кроме них двоих, никого не было. Он пожал плечами.

– Тогда считайте, что вы этого не слышали. Но… Военные сообщают, что на вокзале была перестрелка, в результате которой…

Карлов стоял и смотрел в окно. Когда референт закончил, генерал обернулся и сказал:

– Тебе не кажется, что сегодня – не наш день? Просто – не наш день?

Референт был вынужден согласиться. Он кивнул.

– Это, наверное, не так страшно, – продолжал Карлов, – если день не задался. Подумаешь, что в этом такого? Не задался, ну и ладно. Проблема заключается в другом.

– В чем? – спросил референт.

– В том, что если сегодня – не наш день, то завтрашнего – не будет. Вот оно в чем дело…