– Мисс Вудхаус, что же это может быть? Что же… Я совершенно не понимаю, никаких догадок нет… Что же это за слово? Мисс Вудхаус, помогите, прошу вас! Я такой трудной шарады в жизни не встречала. Может, это «удача»? Интересно, кто же этот друг… и кто эта дама! Как вам шарада? Хороша? Может, это «война»?

Или «победа»?

Или «наука»? Или «ум»? Ах, нет! «Ум» ведь мужского рода, а здесь сказано «она»… Должно быть, разгадка очень хитроумная, раз он принес нам эту шараду. Ох, мисс Вудхаус, думаете, мы когда-нибудь догадемся?

– Войны и победы! Что за вздор! Дорогая моя Харриет, о чем вы? С чего бы ему вдруг приносить нам шараду от друга о войнах или победах? Дайте-ка мне листок и слушайте. «К мисс…» Читать следует: «К мисс Смит».

Это «люби».

А это «моя», а раз «звучание», то может быть и «мая». Проще простого. Ну, и самое интересное:

Как красиво написано! И далее еще следует предложение, уж его, милая моя Харриет, вы точно поймете без труда. Перечитайте его сами. Никаких сомнений нет: стих написан для вас и про вас.

Харриет легко было убедить в столь лестных выводах. Она перечитала последние строки и счастливо зарделась, не в силах вымолвить ни слова. Но говорить ей и не надо было – ей довольно было лишь чувствовать, а сказала все за нее Эмма.

– В этой шараде все написано столь ясно и столь недвусмысленно, – сказала она, – что в намерениях мистера Элтона нельзя ошибиться. Вы – предмет его восхищения и скоро получите полнейшее тому доказательство. Я так и предполагала, однако теперь исчезли любые сомнения, его чувства ясны как день и столь же определенны, сколь мои пожелания на этот счет с первого же дня нашего с вами знакомства. Да, Харриет, с тех самых пор я мечтала, чтобы все случилось именно так. Не могу даже сказать, какой мне видится ваша с мистером Элтоном взаимность: более желаемой или более естественной. Она и возможна, и уместна в равной степени! Я так счастлива. Поздравляю вас, дорогая моя Харриет, от всего своего сердца. Такой привязанностью вправе гордиться любая женщина. Это достойная партия, которая принесет вам лишь благо. Ваш союз подарит все, о чем можно мечтать: положение, независимость, достойный дом и круг ваших истинных друзей! Вы станете жить вблизи от Хартфилда и от меня, и мы навсегда скрепим нашу дружбу. Харриет, за такой союз не придется краснеть ни мне, ни вам.

Харриет только и могла что обнимать ее, причитая «Ах, мисс Вудхаус!» да «Дорогая мисс Вудхаус!». Когда же она вновь обрела дар связной речи, у Эммы не осталось сомнений, что ее подруга все понимает и чувствует так, как ей и полагается, должным образом представляет будущее и предается воспоминаниям о прошлом. Хвала достоинствам мистера Элтона не знала устали.

– Что бы вы ни сказали, всегда все сбывается! – вскричала Харриет. – И потому я полагаю, и верю, и надеюсь, что все так, как вы говорите. Иначе бы я и помыслить о подобном не могла! Разве же я всего это заслуживаю? Мистер Элтон может выбрать любую другую! О нем все прекрасного мнения. Он обладает столькими достоинствами. Взять хоть вот эти стихи – «К мисс…» Ах, какие чудесные! Неужели они и впрямь про меня?

– Разумеется, я в этом даже не сомневаюсь. Это вопрос решенный. Положитесь на мое чутье. Стихи – всего лишь пролог к пьесе, эпиграф к главе, и за ними последует вполне определенная проза.

– Кто бы мог представить! Уверена, месяц назад я бы всему этому не поверила! Просто чудо какое-то!

– Когда такие вот мисс Смит и мистер Элтон встречаются – это действительно чудо. Невероятно, когда сбывается что-то настолько очевидное, настолько желаемое даже другими людьми, когда такое знакомство сразу же приобретает необходимую форму. Вам с мистером Элтоном самой судьбой уготовано быть вместе, по всем обстоятельствам вы предназначены друг другу. Ваш союз станет столь же прекрасен, сколь рэндалльский. Кажется, в Хартфилде и впрямь витает некий ветерок, несущий любовь в верную сторону, направляющий ее в нужное русло. Шекспир пишет: «Путь истинной любви не может быть спокоен»[3], – но если бы эту пьесу издавали в Хартфилде, то к этой строчке понадобилось бы огромное примечание.

– Подумать только, чтобы мистер Элтон влюбился не в кого-нибудь еще, а в меня, а ведь до Михайлова дня[4] мы даже представлены не были, словечком не обмолвились! А он так хорош собой – красивее всех на свете! И у всех он в почете, совсем как мистер Найтли! Ему всегда всюду рады, и говорят, что если бы он захотел, то мог бы вообще никогда не садиться за стол в одиночку: у него больше приглашений, чем дней в неделе. А как он читает проповеди! Мисс Нэш записывает за ним всякий раз с тех пор, как его назначили в наш приход. Боже мой! Помню, как увидела его впервые! Разве могла я тогда вообразить! Когда мы с сестричками Эббот услышали, что он идет мимо, то сразу побежали к окну, но пришла мисс Нэш, наругала нас и прогнала, а сама осталась поглядеть, правда, тут же сжалилась и позвала меня к себе. Как он тогда был красив! Они шли рука об руку с мистером Коулом.

– Это союз, который непременно устроит ваших неизвестных покровителей, ежели они, конечно, в здравом уме, а с глупцами нам и считаться ни к чему. Если они желают, чтобы вы были счастливы в браке, то вот человек, добрый нрав которого тому поспособствует. Если они хотят, чтобы вы оставались в том краю и в том круге людей, которых они для вас выбрали, то союз этот тоже кстати. Если же они считают, что главное вас, как говорится, удачно выдать замуж, так и с этим повезло: здесь вам и приличное состояние, и уважение, и прочное положение в хорошем обществе.

– Да, так и есть! Как вы хорошо говорите, я так люблю вас слушать. Вы все понимаете. Вы и мистер Элтон оба так умны. Что за шарада! Я бы год гадала и все равно ничего не поняла.

– Даже по вчерашнему его отнекиванию было ясно, что он все же захочет испробовать свои силы.

– Мне кажется, это лучшая на свете шарада!

– Во всяком случае более подходящей к случаю я не видывала.