— Ну, набивать в сообщении «в частном загородном пансионате у случайных знакомых, попав в небольшую аварию» мне было просто лень.

— Да как ты мог? Да что ж это такое?! Да за что же это всё мне?! — взорвалась Соня. — Останови машину! Немедленно останови!!

— Зачем? В кустики захотела? — невинно уточнил Юлий.

— Останови, говорю! Не то выпрыгну на ходу! — пригрозила она.

— Так приспичило? В сугроб воткнешься, вытаскивать не буду! — пригрозил он.

И всё же, постепенно сбавив скорость, минивен съехал на обочину. Двигатель заглушать Юлий не стал. Выжидающе, с затаенным под ресницами насмешливым любопытством взглянул на девушку.

Соня решительно распахнула дверцу и спрыгнула на землю.

Снаружи оказалось чертовски холодно. Сверху тихонько сыпал снежок, мелкой колючей крупой. Щеки моментально заледенели, свежий морозный воздух ворвался в легкие, Соня чуть не задохнулась, судорожно закашлялась.

— Кислороду тут не то что в городе! — с удовольствием втянув носом, заметил Юлий. — К такой дозе городскому смертному еще привыкнуть надо.

— Прощай! — буркнула Соня. Запахнув пальто, зашагала по шоссе.

Юлий на низкой скорости пустил машину следом. Поравнявшись, сказал в оставленную открытой дверцу:

— Если ты хочешь вернуться в город, то это вообще-то в обратную сторону.

Фыркнув, Соня резко развернулась и потопала прочь.

— До города сто пятьдесят километров! — крикнул Юлий ей в спину. — И на автостоп вряд ли стоит рассчитывать. В это время года и в это время суток попуток тут точно не встретишь.

Соня презрительно фыркнула еще раз. Прибавила шагу. Сзади хлопнула дверца, двигатель заурчал громче. Испортив свежесть воздуха выхлопом, минивен укатил в ночь, забрав с собой синеватый свет фар.

Стало очень темно.

И страшно.

Ноги заныли при мысли о ста пятидесяти километрах.

И так стало себя жалко! Ну просто до слез. Бедная она, несчастная! Ну за что на ее голову вдруг свалились все эти приключения? Разве она заслужила всё это? Какие злые боги забросили ее сюда — в глухую глушь, на безлюдную дорогу среди мрачного, безжизненного, замерзшего леса? Сколько она еще сможет пройти? В тишине и темноте. Пока не сядет в сугроб и не разрыдается от усталости и отчаянья. Пока не окоченеет как ледышка, как дурная на голову снегурочка. И только весной ее найдут дачники, сдадут в милицию… или в полицию, всё равно. Ее тогда и опознать невозможно будет: птички выклюют ей глаза, зайцы обгрызут пальцы, оставив без отпечатков, медведь сломает и унесет в берлогу челюсть с зубами, чтобы даже по стоматологической карте не смогли сверить личность. Бедная она, несчастная…

Сзади послышалось шуршание шин, на запорошенный асфальт легли два вытянутых пятна света. Соня увидела свою длинную тень. Украдкой смахнула слезы, вытерла заиндевевшие ресницы.